«Почему Филипп не звонит? Он не виноват, это действительно недоразумение вчера приключилось. Самой позвонить ему, сказать, что Оля во всем призналась? Как-то… как-то неудобно. И дальше ждать его звонка? А вдруг он и не позвонит, хоть и обещал? Я же его совсем не знаю, правда… А что, если и ему стало все это неприятно? И он подумал, что я, наверное, тоже идиотка, как и Оля. Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты!»

Мысль о том, что она больше никогда не увидит Филиппа, привела Надю в отчаяние.

«Позвоню ему. Хотя нет. Он обещал, значит, буду ждать!»

В этот момент кто-то прикоснулся сзади к ее плечу: «Он!!!» Надя обернулась, внутри у нее все дрожало от радости, но в следующее мгновение она почувствовала, как улыбка сползает с ее лица.

Перед Надей стоял Никита.

Она вынула наушники и произнесла обреченно:

– Ты?..

– Слушай, ну а что мне делать? Вот, приходится тебя ловить, Наденька, – криво усмехнулся бывший муж, вытер огромным, напоминающим полотенце платком свою блестящую, гладкую голову. В сущности, Никита тоже невысокого роста. Возможно, они с Филиппом вровень. Но как отличается невысокий – от невысокого…

– О чем ты думаешь, ну о чем ты думаешь? – со слезами в голосе воскликнул бывший муж. Вопрос его, судя по Надиному опыту, являлся чисто риторическим, но она ответила буквально:

– О красоте.

– О чем?! – изумился Никита.

– Мне кажется, все дело в пропорциях, в гармонии. В нюансах! Красивый человек может быть каким угодно. Высоким, низким, толстым, худым… Если есть гармония, то уже ничего не важно. А гармония – знаешь, что это? – Надя невольно ухватилась двумя пальцами за пуговицу на рубашке Никиты.

– Что?

– Гармония – это вот как раз то, что внутри! Это свобода, это чувства, это… это внутренний мир человека, понимаешь?

– Понимаю, – Никита вдруг улыбнулся. – Я всегда знал, что я ничего так, да? Ты об этом, детка? – он потянулся к Наде, раскинув руки.

– Ты ничего не понял! – рассердилась она и с недоумением посмотрела на пуговицу у себя в руке: оторвала, получается? Надя быстро затолкала пуговицу Никите в нагрудный карман и отступила назад. – Я не о тебе, я… вообще рассуждаю. Ну ты же спросил меня, о чем я думаю!

– Ты думаешь обо мне, я понял.

– Нет. Нет же…

– Надя!

– Отстань. Уйди!

– Ты ведь все время думаешь обо мне, я у тебя из головы не выхожу, да? – Он схватил Надю за запястье, притянул к себе, не отрывая от ее лица пристального, гипнотизирующего взгляда. Судя по всему, сейчас Никита вошел в состояние «мачо». От его плюшевого мимими Надя тоже была не в восторге, но мачо…

– «Ах Эсмеральда, ты мой сладкий сон…» – вдруг услышала она неподалеку знакомый звонкий голос, от которого побежали мурашки по спине, губы растянулись в улыбке. Обернулась – к ним приближался Филипп.

– «…Стой, не покидай меня безумная мечта, в раба мужчину превращает красота…»

– Это кто? – спросил Никита.

– «И после смерти мне не обрести покой…»

«Нашел! Сам пришел!» – Надю буквально захлестнула волна радости, она потянулась к Филиппу, дернулась, но ничего не вышло: Никита крепко держал ее за руку.

– Это он? – приблизившись, быстро спросил Филипп, указав глазами на Никиту.

– Он. Бывший. Никита, – кивнула Надя.

– Никита, пусти девушку, – скомандовал Филипп.

– Минутку. А это еще кто? – Никита, уставившись на Филиппа, покраснел, словно налился изнутри яростным презрением.

– Пусти девушку, я сказал.

– Да кто ты такой!

Филипп несильно надавил пальцем Никите на предплечье, и тот моментально отпустил Надину руку.

– Детка, это кто? Твой новый кавалер? – потирая предплечье, с презрением спросил Никита. – Боже, какой-то гопник из пригорода! Я так и знал, Наденька, что ты скатишься до самого дна!

– Больше тебя чтобы тут не было, ты понял? – весело произнес Филипп.

– Эй, эй, потише на поворотах!..

– Ты понял?

– Да пошел ты! – мачо в Никите разыгрался не на шутку, он толкнул Филиппа в грудь.

Что произошло дальше, Надя не очень поняла. Все произошло как-то чересчур стремительно. Кажется, Филипп стукнул Никиту, потому что тот упал и у него из носа потекла кровь.

В следующее мгновение Филипп посадил Никиту и вцепился ему в переносицу.

– Что ты делаешь? – негромко взвизгнул Никита, пытаясь вяло отбиться.

– Проверяю, в порядке ли нос. Ну что, ничего не сломано, носовая перегородка не смещена. Вот так сиди, – Филипп придал телу Никиты нужный уклон, сунул ему в руки его же платок, а руки с платком прижал к носу. – Сейчас все пройдет.

– Ты меня ударил, – гнусаво пожаловался Никита.

– Ты первый начал.

– Ты меня изуродовал! Кровь, ты видишь?

– Сейчас пройдет.

– Ты садист.

– Если ты еще раз появишься возле Нади – будет хуже. Ты понял? – серьезно спросил Филипп, стоя над Никитой.

– Понял, – неожиданно дружелюбно произнес Никита. – Ты бы сразу сказал, что ты ее новый парень.

– Вот, теперь ты знаешь.

Никита опустил платок, посмотрел в него. Потом снова прижал к лицу. Отпустил. Прижал и отпустил.

– Я же говорил, пройдет.

– Ну ты суров, мужик…

– А как иначе?

– Я ж не знал! – извиняющимся тоном произнес Никита. Встал, затолкал платок в карман брюк. Отряхнулся неловко. Огляделся – вокруг никого из прохожих. – Ладно, я пошел. Пока, Надюш.

– Пока, Никита, – деревянным голосом ответила Надя.

Через минуту фигура бывшего мужа исчезла за деревьями.

– Он больше тебя не побеспокоит, – произнес Филипп убежденно.

– Ты думаешь?

– Уверен.

Надя пожала плечами, побрела по аллее, Филипп – рядом.

– Это такой тип людей. Который я терпеть не могу. И от которых стараюсь быть как можно дальше. Потому что они понимают вот только так, после того как им кулаком засветят. А словами – никак. И это паршиво, потому что… потому что они заставляют окружающих превращаться в зверей.

– А ты не зверь? – покосилась на Филиппа Надя.

– А я не зверь, – с тоской произнес он.

– Как ты меня нашел? – решила она сменить тему.

– Нашел ведь… Ты ж сама сказала: это твое любимое место. Прости меня, солнце. За… за то, что случилось вчера.

– Ты же ни в чем не виноват?

– Немного виноват… Я допустил все это. И ты – мое солнце, – произнес он упрямо, нахмурившись.