В 1924 году Кёнигсберг широко праздновал 200-летие со дня рождения Канта и объединения трёх городов. Университету к этой дате был подарен участок площадью 15 тысяч квадратных метров для строительства новых клиник. Последним объектом стал анатомический театр — сейчас в этом здании расположился «Газойл» (улица Галицкого). В него было вложено 590 тысяч рейхсмарок (надо думать, приватизировано оно было в 90-е годы прошлого века за гораздо меньшие деньги).

А в апреле 1945-го в Кёнигсберге началась новая «история медицины». Военный комендант города приказал в разрушенной психиатрической университетской клинике открыть эпидемическую больницу. Руководил ею профессор Штарлингер — которого впоследствии, по взятии города советскими войсками, отправили в Воркуту, а через несколько лет смертельно больным отпустили в Германию.

Первые переселенцы вспоминают:

«После окончания военных действий ‹…› медицинскую помощь оказывали военные госпитали и медсанчасти. ‹…› Все медицинские организации назывались по имени руководителя или главного врача: хозяйство Лапидуса — областная больница, хозяйство Саулькина, госпиталь Раппопорта и тому подобное.

‹…› Вместе с русским медперсоналом в больницах работали и немцы: многие из них были прекрасными специалистами в своих областях. Но… никого не лечили. Помню, по дороге в область заболел ангиной. Полежал в больнице неделю, горло полоскал. Мне и гланды не вырезали — само всё прорвалось, а потом тридцать лет от ангины страдал», — это калининградец А. Соловьев.

Вторит ему Л. Ежкова, которая работала санитаркой в посёлке Чистые Пруды:

«…Одно лето сразу восемнадцать больных привезли из лесхоза. Заболели брюшным тифом. Они в лесу работали, и им что-то воды не привезли. Где-то плохой воды напились и заболели. Но их всех вылечили. А вот одна девушка у меня прямо на руках умерла, её бешеная собака покусала.

У меня у самой мальчишка лежал в больнице. Где-то ногу поранил и заболел столбняком. Но его вылечили. Врач ещё говорила, что я везучая, потому что от столбняка только один из ста вылечивается. У нас много от столбняка умирало. Один рабочий наступил на топор, поранил ногу, тоже заболел и быстро, через три дня, умер. ‹…› Бывало, что и от гриппа умирали» («Восточная Пруссия глазами советских переселенцев»).

В мае 1947 года был открыт эпидемический лазарет на Йоркштрассе (ныне улица 1812 года, здание инфекционной больницы). С ним связана интересная подробность: в литературе, посвящённой поиску Янтарной комнаты, утверждается, что именно в этом лазарете в 1945 году скончались от голодного тифа искусствовед (хранитель тайны) Альфред Роде и его жена. Но — вот незадача! — лазарет ещё не существовал.

А потом, в 1947-м, там было 7700 тифозных больных, 1200 — с «сыпняком», 600 — малярийных, 150 — скончались от дифтерии…

В общем, «новая история» началась трагически.

Чтобы сегодня похоронить человека на 15-м километре Балтийского шоссе, надо иметь или тугой кошелёк, или зарезервированное местечко — рядом с усопшим ранее родственником. В противном случае — вас ожидает новое кладбище в Сазоновке, под Гурьевском. Необустроенное и заболоченное.

Один мой знакомый, недавно похоронивший деда, вернулся с погребения в ужасе: гроб пришлось опускать чуть ли не в воду. «Это нам за грехи, — повторял он, — за то, что мы на их кладбищах устроили парки с танцульками».

…Наши «парки с танцульками» на немецких костях, наши «гробокопатели», разворошившие своими щупами и лопатами половину области в надежде отрыть клад или чудом сохранившуюся могилу богатого немца… заброшенные кирхи и «перелицованные» памятники (это когда с гранитной или мраморной плиты соскабливали готические письмена, а надгробие использовали по новой) — всё это давно стало притчей во языцех. Даже роман на эту тему написан: «Готическая коллекция».

А что же было здесь до нас на самом деле?

В Кёнигсберге в период с 1931 по 1945 год существовало 51 кладбище. Древние жители Пруссии хоронили своих умерших в грунтовом могильнике, предавая земле кремированные останки.

Первые регулярные захоронения появлились на здешней земле в XIII веке, после завоевания Пруссии Тевтонским рыцарским орденом и крещения пруссов.

Первым местом в городе, выделенным под кладбище, считается двор Штайндаммской кирхи (современный район остановки на Ленинском проспекте около «Инвестбанка»). Эта кирха была заложена ещё во времена похода богемского короля Оттокара II в Самбию (одну из двенадцати земель, входящих в состав древней Пруссии).

В Средние века всех кёнигсбержцев хоронили в кирхах и на площадях возле них. Однако после очередной эпидемии чумы, выкосившей чуть ли не треть населения города, кладбища, принадлежащие приходам религиозных общин, — из соображений безопасности — стали располагать отдельно от кирх.

Первое «автономное» принадлежало Немецкой реформаторской общине, было учреждено в 1629 году курфюрстом Георгом Вильгельмом и находилось на Нойе Зорге, позже переименованной в Кёнигштрассе (ныне улица Фрунзе). В 70-е годы XX века на его месте был воздвигнут Дом быта — «совмещённый» затем с казино «Ванда» и юридическим факультетом КГУ.

После строительства в середине XIX века в Кёнигсберге Вторых вальных укреплений, вновь создаваемые кладбища были вынесены за пределы внутреннего оборонительного кольца. В это время появляются кладбища на Альте Пиллауер Ландштрассе (ныне улица Дм. Донского) и перед Королевскими воротами (ныне улица Гагарина).

С 1913 по 1918 год были ликвидированы Старое Трагхаймское и Старое Штайндаммское кладбища — а на их месте разбиты зелёные ландшафтные зоны. Тогда же, в 1913 году, появилось большое городское кладбище на Кранцер-аллее (ныне улица А. Невского), а в центре его был построен крематорий. Расходы на сооружение составили 260 тысяч марок. Художник Отто Эвель украсил купол крематория превосходными фресками с изображением танцующих покойников.

В апреле 1920 года в пригороде Ротенштайн (район в конце улицы А. Невского), где находились склады боеприпасов, прогремел взрыв. Было много жертв и разрушений. В том числе — уничтожен купол с фресками. Когда крематорий восстановили, оконные стёкла украсили картины Эвеля, а рядом был установлен памятник павшим от взрыва (работы скульптора Станислауса Кауэра и архитектора Фридриха Ларса).

…Бурный рост города в 30-е годы XX века, увеличение числа жителей и расширение городских территорий заставили создавать новые кладбища всё дальше от центра — так их и получилось 51. При населении города — 372 тысячи человек. (Сегодня в Калининграде проживает около полумиллиона человек. А кладбищ, извините, три.)