Три ночи, два дня. На этот срок рассчитывается количество питания и объем воды, которые разведчик берет с собой. Спецназ использует сухпай «эталон № 5». В его состав помимо мясных консервов входят сахар, сгущенное молоко и шоколад. А также «горный» паек, разработанный специально для действий в высокогорье. «Горный» делится на летний и зимний. Летний паек отличается меньшей калорийностью, в нем больше жидких продуктов. Только в его составе есть концентрированный фруктовый сок и суп из чернослива.

В «засаде», поджидая противника, мы находимся уже четвертые сутки. Слава богу, что нет проблем с водой. Отсутствие живительной влаги лишает сил даже самых крепких. Не раз видел, как нехватка воды доводит бойца до такого состояния, что он теряет человеческий облик, — зрелище впечатляющее. Именно в безводных горах и пустынях Афганистана, испытав на себе тяготы и лишения службы, осознаю истину «вода — это жизнь».

С питанием плохо, трофейные продукты уничтожены в течение первых суток. Завершающий сухпай съеден вчера. На куче хвороста, где, как мусор, валялись пачки галет, сейчас я не вижу ни одной галеты. Голод не тетка! Время тянется медленно. Ночью со своей вершины наблюдаем фейерверки разрывов. Вновь активизировалась артиллерия 70-й бригады и без особого результата долбит по «Апушеле». «Духи» из ущелий в ответ огрызаются, забрасывают в долину реактивные снаряды. В нашем районе признаков противника не наблюдается. Командование батальона не может выбросить нам питание. Все «вертушки» задействованы на «большой войне». Остается голодать.

Хотя отсутствует физическая активность, силы стремительно покидают наши тела. Движения даются с трудом. Тяжелая голова мешает сосредоточиться. Все мысли о еде. Во время несения вахты все труднее концентрировать внимание на наблюдении. Появляются галлюцинации. Спасает то, что мы с Сергеем теперь дежурим вместе. Очень хочется есть. Только на нашего командира голодовка действует положительно, с каждым днем силы возвращаются к нему.

Вечером в углу, где стояли мешки, собираем с земли просыпанную из них муку. «Просеяли», откинув камни и крупные куски земли. Печем лепешки. Без масла они горят. Смесь из почвы и муки получается твердой, ужасная на вид масса скрипит на зубах. Вкуса я не чувствую. Хорошо, что не тошнит.

Разведгруппа в боевой экипировке, проверка готовности

Утром «вертушки» к входу в ущелье забросили нам провизию. По одной сутодаче на брата. При этом командование ставит новую задачу: продержаться еще двое суток. Прошла информация, что «духи» могут вернуться. Нужно терпеть. Погода меняется, накрапывает дождь.

Питание в радиолинии село, мы использовали весь запас. Нужно снимать мины с обочины. Решаем сделать это днем. Из разведчиков мало кто верит, что в нашем районе боевики активизируются. Это опасно. Расслабляться нельзя, мы не дома. Не ленюсь, поднимаюсь на гору. Прошу дозорных сверху прикрыть нас. Ребята за пять суток устали, соображают туго. Долго объясняю, чего я от них хочу. Когда до них доходит, относятся к просьбе с пониманием.

Наш командир роты настаивает, чтобы нам выделили прикрытие, — два пулеметчика идут с нами. Передвигаемся от укрытия к укрытию, прикрывая друг друга. Доходим до места установки. При дневном свете могу оценить маскировку мин. Она отлично выполнена. Снимаем заряды. По привычке уничтожаю следы на месте нахождения — все камни возвращаю на прежние места. Может, к ним еще одну тысячу лет не прикоснется рука человека. Быстро «отваливаем». Возвращаемся без приключений.

Часть нашей миссии окончена. Сильно болит голова. Хочется одного — домой, в батальон.

В поисках пищи перешли на подножный корм. В ручье Травкин обнаруживает местных членистоногих. Прозрачные, два сантиметра длиной существа — рачки или насекомые. Возможно, это — личинки цикад. Маленькие, прямокрылые, на вкус вполне съедобны. Сергей собирает на поверхности водоросли, пробует. Есть можно, ряска помогает заглушить чувство голода, отвлечься от навязчивых мыслей о еде.

В группе наблюдаются голодные обмороки. Командир просит об эвакуации. Из батальона получено «добро». Отлично!

Весенняя погода неустойчива. Сегодня переменная облачность, ветрено. Вот и подходит к концу наша миссия. Остается заминировать район. Сергей остается разбираться с нашим пристанищем. Мы с Кочкиным поднимаемся к блиндажам.

…Да, такого я еще не видел! На вершине, в стене отрытого окопа вижу лаз, который уходит в гору. Через метр ход поворачивает на девяносто градусов, дальше колено тянется еще метр и переходит в помещение. Нора большая, в десять квадратных метров. Часть потолка изготовлена из бревен в три наката, каждый просыпан слоем земли. Бревна одним концом вставлены под скальный камень, который является продолжением кровли. Сверху поверх слоя земли вся площадь крыши блиндажа внахлест перекрыта плитами из плоских камней.

Ниже скальника вершины начинается пологий склон. Это единственный возможный маршрут подъема со стороны долины. Поступаем просто: откос делим сверху вниз пополам и на каждой из частей готовим к установке по одной «Охоте». Разносим десять мин ОЗМ-72 к местам установки. Это самая мощная из противопехотных мин, находящихся на вооружении. При срабатывании заряд выпрыгивает над поверхностью земли на высоту шестьдесят-восемьдесят сантиметров и взрывается. Две тысячи четыреста готовых осколков в виде шариков, роликов, разрываемые семьюстами граммами тротила, выкашивают все живое в радиусе двадцати пяти метров.

Подрывники откапывают лунки под заряды

Массивным ножом разведчика, используя его толстый вороненый клинок как маленький ломик, споро откапываю лунки под заряды. Все готово, остается подключить командный блок, сейсмический датчик, вкрутить взрыватели на мины, закопать и замаскировать систему. Время замедления постановки взрывного устройства в боевое положение — двадцать пять минут. За это время мы должны успеть покинуть зону его срабатывания. Поэтому откладываем запуск и, поднявшись на вершину, занимаемся устройством «сюрпризов» в окопах.

Для того чтобы результативно установить противопехотную мину нажимного действия, срабатывающую при нажатии на нее, нужно поставить себя на место противника и представить, как он перемещается в районе. Чем неожиданнее будет решение, тем лучше. После первого подрыва, а при таком массированном минировании я уверен, он будет не один, борьба начнется уже между профессионалами — теми, кто будет разминировать, — и нами, находящимися, надеюсь, уже за много километров отсюда, но еще не выбывшими из игры.

Итак, наш удар! Особое внимание уделяю блиндажу. Используя особенности его строения, размещаю заряды там, где враг не сможет предугадать их местонахождение. Чтобы попасть в нору, необходимо согнуться и переступить через высокий, до полуметра, порог. Перешагиваю через препятствие несколько раз, нахожу оптимальную точку постановки стопы и именно туда устанавливаю ПМН. В самом же помещении в дальнем углу закапываю ОЗМ, обрывную линию укладываю по потолку и стенам. В низком темном помещении сосредоточенный на проверке поверхности «дух» не заметит тонкую проволоку, свисающую сверху, зацепит ее, для обрыва достаточно усилия в двадцать граммов. Снять взрыватель с мины невозможно. При отклонении электронного устройства больше, чем на десять градусов, произойдет срабатывание. Мой «сюрприз» будет находиться в рабочем состоянии до трех месяцев. Когда батареи сядут, произойдет самоликвидация — «клингер»[29]поднимет мину. За работой забыл про еду, про недомогание. Организм мобилизовался, отдает остаток сил.