Но не забыли остальные. Менестрес приходила в ужас от одной только мысли, что могла потерять эту милую девушку, которая уже была ей как дочь. Она и сама не ожидала, что так быстро привяжется к ней, нет, к ним обеим.. Но любовь вселяет и страх потери. Вампирша еле сдерживалась, чтобы не окружить сестер круглосуточной охраной. Это бы им очень не понравилось. Но Менестрес как никто понимала, как хрупко и уязвимо человеческое тело, и порой это приводило ее в отчаянье.

Да, был способ оградить девушек от этого раз и навсегда. Даровать вечную жизнь и молодость. Сделать их детьми ночи, вампирами. Но Менестрес считала, что не вправе навязывать это. Да, при желании, правильно разыграв карту, подобным даром можно соблазнить кого угодно. Но для вампирши это казалось слишком вероломным. Если так случиться, Селена и Милена должны четко осознавать, на что идут. Но первой начать этот разговор — не значит ли оказать давление? Как будет лучше для них?

Возможно, Менестрес удивилась бы, если бы узнала, что сами сестры думают примерно о том же. С того дня, как выздоровела Селена, они, оставаясь наедине, не раз говорили об этом. Вот и сегодня, сидя в саду под своим любимым деревом, отдыхая после урока, Милена как-то отстраненно спросила:

— Что же с нами будет дальше, Сели?

— В каком смысле?

— Какое нас ждет будущее? Сейчас нам двадцать, и мы многому научились, но…

— Достанет ли у нас сил осуществить задуманное, и быть всегда вместе? — закончила Селена, мимолетным движением поймав падающий лист.

— Да. Все эти странные сны…

— Они предвещают перемену. Но я не хочу, чтобы наяву с нами случилось нечто подобное. Это меня пугает.

— И меня, — Милена теснее прижалась к сестре. — Я хочу, чтобы мы вечно были вместе.

— Думаешь, Менестрес согласиться?

— Не знаю. Думаю да. Иногда она так странно смотрит на нас.

— Так же бывает, смотрят Димьен и Танис, — согласилась Селена. — Словно мы взрослеем слишком быстро.

— Может и так.

— Наверное, нам лучше самим поговорить об этом с Менестрес.

— Да, так будет лучше всего, — согласилась Милена.

Они не стали откладывать разговор в долгий ящик, и этим же вечером сказали Менестрес, что долго размышляли и хотели бы стать вампирами.

Сердце вампирши возликовало от этих слов, но она сдержала чувства, скрыв их за непроницаемой маской легкого интереса, и спросила:

— Знаете ли вы, мои дорогие, о чем просите?

— Это не спонтанное решение.

— Вы хотите стать вампирами, но осознаете ли, что это значит? Вам будет уготован ночной образ жизни. Лет сто, наверное, вам не видеть солнечного света. Да, вы не состаритесь больше ни на день, станете невероятно сильны, но не неуязвимы. Вас можно будет убить, отрубив голову или предав огню. Люди вокруг вас будут рождаться, умирать, а вы будете жить. И единственной вашей пищей станет кровь. Человеческая кровь, — рассказывая обо всем об этом, Менестрес даже постаралась намеренно сгустить краски, но, похоже, получалось у нее не очень, так как сестры выслушали ее с совершенно невозмутимым видом, а потом Селена сказала:

— Мы знаем. Ты рассказывала обо всем этом раньше. Ничего в жизни не дается просто так. И мы готовы принести ту жертву, что от нас потребуется.

— И по какой именно причине вы решились на это? — вампирше не хотелось их отговаривать, но она должна была. Ради них же. Такое решение должно быть взвешенным и разумным, а не принятым в порыве чувств.

— Мы хотим, чтобы никакая сила в мире не смогла нас разлучить, — твердо отчеканила Милена.

Ее слова звучали искренне, Менестрес это знала. И в то же время за всем этим чувствовалась какая-то недосказанность. Но было видно, что Селена и Милена уже все для себя решили. Их решительности и самообладанию могли бы позавидовать многие. Поэтому вампирша сказала:

— Что ж… Дайте мне неделю, чтобы сделать необходимые приготовления. Потом, если вы будете все также тверды в своем решении, я вас обращу. Или вы хотите, чтобы это был Димьен или, может быть, Танис?

— Лучше ты, — ответила Селена. — Ты стала для нас второй матерью, пусть это и вправду будет так.

— Что ж, хорошо.

Менестрес и правда почти всю неделю занималась приготовлениями. Если все свершиться, девушкам придется переселиться в защищенные от солнца комнаты либо спать в гробах, а они из воздуха не появятся.

Танис и Димьен охотно помогали своей госпоже, особенно Димьен. Он не скрывал своего ликования и одобрения решения сестер. Правда им самим старался этого не показывать, памятуя советы Менестрес.

Стоит ли говорить, что спустя неделю сестры были все так же тверды в своем решении? Вечер только начался. И четверти часа не прошло после заката, когда Селена и Милена вошли в покои Менестрес.

Вампирша встретила их в простом алом платье, сидя на диване возле окна. Волосы свои она собрала в хвост, несколько раз перехваченный золотыми заколками, так что била видна изящная линия шеи.

Что до сестер, то они оделись как обычно. Для них всегда на первом месте стояло удобство одежды. Поэтому будь их воля, они бы не вылезали из тех штанов и рубашек, в которых тренировались. Но сегодня они надели платья.

Селена и Милена немного робко вошли в комнату и присели рядом с вампиршей. Та, чтобы как-то подбодрить их, улыбнулась и поцеловала сначала одну, потом другую, и спросила:

— Вы не изменили своего решения?

— Нет, — хором ответили девушки.

Менестрес позволила себе прочесть их мысли и поняла, что сестры не лгут, не лукавят. В них горела непоколебимая решимость. Вампирша довольно улыбнулась и сказала:

— Ну что ж, тогда приступим. Главное, ничего не бойтесь. Будет немного больно, но недолго. Когда боль уйдет, она уйдет навсегда, унеся все недостатки смертного тела. Смотрите мне в глаза, и вам будет легче.

Сказав это, Менестрес попыталась притянуть к себе Милену, но та неожиданно остановила ее, а на удивленный взмах ресниц вампирши сказала:

— Нет. Первой должна быть Селена.

Сама Селена уже встала и подошла вплотную к Менестрес. Та кивнула и встала к ней сама, проговорив:

— Как считаете нужным.

Она обняла девушку, ласковым жестом убрав волосы с ее нежной шеи. Сверкнули клыки, и Селена почувствовала резкий укол. Боль мелькнула вспышкой и исчезла. Селене почему-то стало очень хорошо, она чувствовала, что куда-то уплывает, тонет в нежных объятьях. Ей хотелось, чтобы это длилось вечно.

Менестрес и Селена, казалось, слились в единое целое. Вампирша читала ее разум, как открытую книгу. Она впервые увидела те обрывочные сны, которые снились сестрам. И увиденное ее насторожило.