Милый директор вызвал меня из Киева ведь не просто так. Он человек жадный и расчетливый, лишней копейки не отдаст, у него свои соображения: арабские переводчики по природе своей болтуны и сплетники, в любой конфликтной ситуации они сразу переметнутся на сторону арабов. Неудивительно, им в этом городе жить, работать и умирать. Все друг другу кумовья и друзья. Что уж там говорить об отмывании денег и тайных нарушениях условий контракта?! Да они сразу же сдадут с потрохами украинцев.

Возвращаясь к нашим баранам: Хусейн и Халид вовсе не чувствовали себя общипанными попугайчиками. В отличие от меня они выглядели расслабленными. Я ходил на переговоры сторон, как на минное поле в ластах, они же ходили, как на овощной базар. Без лишних напрягов усаживались в кресла и болтали себе. Непринужденно переводили, настоящие профессионалы, что тут сказать. Возможно, через десять лет я тоже буду таким, но у меня нет десяти лет! У меня и месяца-то нет. От меня требуют переводить здесь и сейчас, учиться на ошибках никто не позволит. Острый меч увольнения ежедневно прохаживается в миллиметре от моей шеи.

Хусейн – главный переводчик организации, он скрытный человек, набожный мусульманин, не пьет, не курит, порядочный семьянин, ничего лишнего себе не позволяет, пошло он не шутит и матом не ругается, цену себе знает. И имеет собственный кабинет по соседству с кабинетом генерального директора ГОЕП, и все его уважают. От мала до велика.

Халид же – переводчик по вызову, хоть и мусульманин, но алкоголик, и о его алкоголизме все знают. Люди в городе журят Халида, уговаривают бросить пить, иногда жалеют его, пытаются наставить на путь праведный. Хотя, с другой стороны, работники станции и родственники привыкли, что Халид пьет, и смирились. Ну, пьет и пьет, абы не буянил и обязанности попугая исполнял. Кроме того, Халид преподавал русский язык арабам в центре культуры, был второй раз женат и имел двух дочерей-старшеклассниц.

Так совпало, что я поселился в квартире этажом ниже квартиры Халида, и мы стали добрыми соседями. К себе в гости он меня никогда не приглашал, зато частенько любил наведываться ко мне с бутылочкой высокоградусного арака «Райан». А как пахнет «Райан»! Бесподобный запах винограда, и не скажешь, что жидкость в бутылке имеет шестьдесят градусов крепости.

Арак мы разводили пополам с водой и кидали кубики льда. Сначала наливаешь арак, потом доливаешь воду – консистенция мгновенно приобретает белый молочный цвет. В комнате сладко пахнет виноградом.

Халид, как и подобает прилежному любителю выпить, мгновенно пьянеет, будучи пьяным, он обожает громко петь песни и читать наизусть Роберта Рождественского. Это его любимый русский поэт. Времени – одиннадцать вечера, тайком от жены Халид спускается ко мне с 250-граммовой бутылочкой арака и скребется в дверь. Я приношу стаканы из кухни и прошу его помочь с переводом. Мы немного переводим и выпиваем, выпиваем еще по одной, из закуски у нас – фаляфель[26]в бумажном пакете и разогретая вчерашняя курица, которую я заказал в местном ресторане «Нур».

Халид опрокидывает стаканчик, вздымает очи к потолку и нараспев читает:

Города, начинающиеся с вокзалов…

Есть у каждого города

возраст и голос.

Есть одежда своя.

И особенный запах.

И лицо,

И не сразу понятная

гордость…

Города, города!

Сколько было вас —

разных?!

Деревянные,

каменные,

глинобитные,

будто гвозди,

в промерзшую землю

забитые,

города, где любовь.

И работа.

И праздник…

После декламации он с надеждою глядит на меня черными окосевшими глазами и спрашивает:

– Ну, как тебе?

– Неплохо-неплохо, – отвечаю я и выливаю остатки арака себе в глотку. Других развлечений у меня в городе нет. Это еще хорошо, что Халид живет по соседству и приходит, а так бы и не знаю… Судите сами: в городе нет ни одной улицы, где можно прогуляться вечерком, в кафе одному сидеть – хуже не придумаешь, нет в городе ни кинотеатров, ни парков. Безлюдно, темно, и сильный ветер дует. Да и улицы какие-то недружелюбные, пустые. По ним бродят семейные арабы с детьми и колясками или же просто носится туда-сюда озорная ребятня. Не знаю, в городе у меня нет любимого места. Два ресторана на окраине – мрачные, и делать там, кроме как чревоугодничать, больше нечего. В гости никто не зовет, в друзья никто не набивается. Повеситься от скуки можно, потому что пить одному не комильфо. Пить одному – мерзко и отвратительно. Пока я не познакомился с Халидом, один раз попробовал напиться в одиночку. И что со мной было? Я вел себя как дурак, как болван соломенный. Бродил из угла в угол по квартире, разговаривал со стенами, жаловался стенам, плакался стенам, смеялся со стенами и заснул. Когда проснулся – чувствовал себя скверно не от выпитого алкоголя, но от дурости, которая на меня напала.

Вот вам еще одно свойство пьяного Халида: он может ни с того ни с сего заснуть. Сидит человек, выпивает с вами, поддерживает разговор, арабские анекдоты рассказывает – и тут брык… храпит! Голову назад откинул и храпит, заснуть он может как стоя, так и на стуле. Для меня всегда было загадкой это его умение мгновенно засыпать. Вот и сегодня он вырубился после третьего стаканчика. Мне стало неудобно и не по себе. Я громко позвал его.

Халид открыл глаза и продолжил рассказывать историю с того места, на котором завис. Рассказывал он мне про то, как заработал деньги на новенький автомобиль «Лада», и то, как издал двухтысячным тиражом собственную книгу рассказов. Да, он уже давно писал рассказы, он мне и книгу подарил: на первой странице имелась его фотография, на которой он был в традиционной сирийской одежде. По игривым глазкам я понял, что фотографировался он тоже пьяненьким. Ничего против пьющих людей я не имею. Я против неадекватных идиотов, буянов и вредителей. А такие встречаются и среди убежденных трезвенников, и среди мусульман, и среди христиан. Человек – мясо с костями, и никуда от этого не уйдешь. Мясо с костями сплетничает о мясе с костями, мясо с костями влюбляется в мясо с костями, мясо с костями рождает мясо с костями, и так далее и тому подобное. Вопрос в том, способен ли ты взрастить танцующую звезду внутри себя?

– Триста километров отсюда, в округе Хама, есть плодородные земли, – рассказывает Халид. – Я взял в аренду много земли и засеял их кукурузой. Хвала Аллаху милостивому и милосердному, кукуруза взошла, и я заработал много денег. На следующий год кукуруза не взошла… и как это говорят… я сильно сгорел?

– Прогорел, – поправил я.

– Моя бывшая жена много ругалась и гуляла, – заявил Халид, проглотив порцию спиртного. – Сейчас у меня хорошая жена и дети хорошие…

Внезапно голова его откинулась назад, и он громко протяжно захрапел.

– Халид! Халид!

– Что такое?