Калининградская республика на то, что происходило у соседей, отреагировала осторожно. Левченко не хотел ввязываться в междоусобицу, но пришлось. Разумеется, он поддержал сторонников независимости Гатчинского анклава, принял их семьи, помог боеприпасами и обеспечил медикаментами. Он понимал, что в свой черёд Москва и до него доберётся. Поэтому считал, что чем дольше будет идти борьба москвичей с партизанами, тем лучше. А помимо этого, возле его границ появились польские беженцы, которые спасались от сектантов-сатанистов. Поляки уже не просили о военной помощи. Всё проще. Теперь они хотели только одного: чтобы Калининград принял женщин и детей. Вот тут уже Левченко пошёл навстречу вчерашним врагам, и в его анклав одномоментно влились ещё две с половиной тысячи человек. С учётом гатчинцев, которых тоже предстояло устроить, расселить и обеспечить продовольствием, расходы республиканской казны резко возросли. Левченко стал усиливать вооружённые силы и объявил анклав на осадном положении. Ему тоже требовались бойцы, и отпускать своих наёмников в Англию он не хотел. Поторговать, конечно, поторговали. Но доход от похода оказался меньше, чем мы с Семёновым рассчитывали. И единственное, что было хорошего в Калининграде, – посещение БДК «Королёв» и МПК «Сердитый», которые готовились к самостоятельным походам в пределах Балтийского моря. Был ещё один МПК, но его никак не могли вернуть в строй. Только отремонтируют, а у древнего судёнышка новая поломка. Впрочем, это большой роли не играло, калининградцам и двух кораблей хватит. Топливо мы привезли, и теперь они смогут совершить пару морских походов, которые наверняка принесут им хорошую прибыль.

Из Калининграда уже проторенным маршрутом направились в Швецию. Радиопереговоры с викингами после прохождения проливов велись постоянно, и я знал, что у них происходило. Король Никлас умер, и его лоскутное государство моментально затрещало по швам. Ярл Ульф при поддержке жрецов пытался сохранить целостность королевства и объявил себя регентом малолетних детей Никласа. Однако его никто не слушал, а затем из Англии вернулись вольные ярлы, и борьба за власть усилилась. Кругом разброд и шатания. Но я всё равно рассчитывал, что смогу подбить викингов на поход и неплохо поторговать. Только ожидания не оправдались. Некоторые ярлы действительно согласились отомстить Квентину Дойлу, но их было мало. А торговые дела с самого начала не заладились, ибо ни у кого не было золота. Ярлы и рады бы купить оружие, боеприпасы, медикаменты и средства связи, которые мы предлагали, но на какие шиши, если в казне пусто и всё уже потрачено на иные нужды? Оставались только рабы, которых я был готов менять на товары, а их оказалось не так уж и много. Хотя бы по той причине, что половина скандинавских ярлов опасалась ехать на ярмарку в Охус, так как враждовала с Ульфом, а мне носиться вдоль шведских берегов, тратить топливо и посещать каждый населённый пункт отдельно попросту невыгодно.

Поход ожиданий не оправдал, я направился в Передовой, а в Ла-Манше нас в очередной раз вызвал на связь Рединг. Англичане хотели, чтобы мы пристали к берегу и возобновили с ними торговые отношения. Однако я снова отговорился тем, что мы ограничены во времени. Они, конечно, не поверили, и тогда на меня попытались надавить. Тедди Аргайл убеждал нас, что белые люди обязаны выступить единым фронтом против мавров, индийцев и пакистанцев. Потом говорил, что герцог Бирмингема снова наступает на Рединг и ремонтирует очередные древние корабли для морских походов. Я его слушал и качал головой. Нет уж, Квентину Дойлу доверять не стоит. Наверняка он уготовил нам очередную ловушку. Поэтому я поступлю иначе. Сначала атакуем Рединг, пусть даже небольшими силами, а потом доберёмся до мавров.

В конце концов Аргайл устал меня убеждать и заткнулся. Мы прошли Ла-Манш и Бискайский залив, добрались до Передового, и механики сообщили плохую весть. Двигатели «Ветрогона», две газотурбинные силовые установки General Electric LM2500-30, на последнем издыхании. Ещё максимум три-четыре тысячи миль – и фрегат превратится в кусок металла. Собственными силами отремонтировать движки теоретически можно, но для этого фрегат на длительный срок должен стать в сухой док. Там «Ветрогону» вскроют корпус и вынут сердце, его силовые установки, после чего движки будут полностью перебираться. Изношенные детали и механизмы заменят, благо древних кораблей вокруг хватает и есть запчасти, а затем он снова оживёт. На всё про всё придётся потратить около года. Возможно, больше, если неисправности не получится устранить собственными силами и мы будем просить помощь из ККФ.

Что тут сказать? С одной стороны, плохо, что я лишаюсь основной боевой морской единицы. А с другой – у нас пока нет задач, которые не мог бы решить «Ловкий». Тем более Аргайл упоминал о кораблях, появившихся у мавров. И ремонт «Ветрогона» – дополнительный стимул, чтобы отобрать у чёрного герцога его морские суда. Один раз это у нас получилось, и, если всё правильно сделать, получится во второй.

Впрочем, «Ветрогон» встанет в док только после похода в Англию. Пока он ещё послужит. И летом мы продолжали перевозить в Передовой технику из Вильгельмсхафена, а попутно готовились к налёту на Рединг. Ремонтировалась броня, и до сентября своими силами, бросив на это всех механиков, нам удалось реанимировать четыре БМП «Пума», две БМП «Мардер», три бронемашины «Боксёр» и две самоходные артиллерийские установки PzH 2000. Это помимо джипов. Грозные «леопарды», к сожалению, пока только металлолом, который мы оживить не смогли.

Для участия в налёте на англичан я войско всё-таки собрал.

От флота идут четыре судна: «Ветрогон», «Ловкий», «Святая Елена» и снова арендованный у Семёнова БДК «Черноморец». А после завершения операции к нам присоединится танкер из «Гибралтара», который в сопровождении корвета направится в Баренцево море. Два раза за этот год, как мне хотелось, поторговать с северянами не выйдет, но, может, это к лучшему.

«Бронеартиллерийский» дивизион: девять единиц бронетехники и две САУ.

Пехота: сводный батальон колониальной пехоты Хассо Хромого, усиленная рота разведки из пяти групп, миномётная батарея огневой поддержки и четыре джипа с пулемётами.

Наёмники: на входе в Ла-Манш в середине сентября нас должны были встретить викинги, шесть драккаров, на борту которых пятьсот – шестьсот воинов.

В общем, собрались. Воины попрощались с жёнами, эскадра покинула порт, и вот тут начались сюрпризы. Викингов в точке сбора оказалось гораздо больше. Не шесть драккаров, а четырнадцать. Ярлы повоевали, подрались и решили заключить временное перемирие. Пока сидели за общим столом, сговорились сходить в совместный поход. И главный довод был один: Александр Мечников до сих пор никого не обманывал, и он удачливый, с ним точно добычу возьмём и обойдёмся минимальными потерями. Помимо скандинавов, присутствовали немцы на своём пароме, который получил название «Четвёртый Рейх», и калининградцы на «Королёве». Так уж совпало. Немцы возвращались из разведки, обследовали Ирландию, а калининградцы целенаправленно решили поучаствовать в походе и выставили наёмную пехоту. Всё равно в Гатчине временное затишье, а сектанты отступили. Так чего зря наёмников кормить? Пусть отрабатывают свой хлеб кровью.

Не могу сказать, что я очень обрадовался неожиданным помощникам. Добычи в Рединге не так уж и много, а сопротивление ожидалось не сильное. Однако отталкивать союзников и торговых партнёров не стал. Немцы воевать не собирались, для них основная задача – разведка прибрежных районов Англии в районе Бристоля, Кардиффа и Ньюпорта, так что обеспечат дополнительное прикрытие кораблей. А вот калининградцы, которыми командовал молодой и рьяный племянник генерального секретаря Антон Суров, прямо-таки рвались в бой. Ну и пусть воюют, войны хватит на всех, а мы не жадные, добычей поделимся.