Анджела ничего не могла с этим поделать. Но как заставить мужа понять ее? Собравшись с силами, она встала с постели и направилась в ванную.

Она подошла к душевой кабинке и открыла дверь, из-за которой вырвались клубы пара. Антонио стоял спиной к ней, прижав руки к стройным бедрам, расправив широкие плечи, откинув голову — словно для того, чтобы горячая вода хлестала его по лицу. Вещи грудой валялись в углу.

— Тоньо, — произнесла Анджела. — Нам надо поговорить.

Повернувшись к жене, он смерил ее холодным взглядом золотистых глаз.

— Смотри, не попорти платье, — сказал он и отвернулся.

Анджела стиснула зубы, чувствуя, как внутри закипает гнев. И, не раздумывая, шагнула в кабинку, под струи горячей воды, в чем была — в платье и драгоценностях.

Ага, наконец-то мне удалось удивить тебя! — подумала она, встречая недоверчивый взгляд мужа.

— Тебе все же придется выслушать меня, — сказала она, и Антонио шагнул к стене, освобождая жене место.

Прислонившись к кафелю, он сложил руки на груди и наблюдал, как сверкают бриллианты и как, намокая, красный шелк делается почти прозрачным.

— Ну ладно, — сказал Антонио, — давай поговорим…

— Я — женщина, — заявила ему жена, вздернув подбородок. — И стремление сохранить новую жизнь укоренено в моей душе настолько глубоко, что я предпочту пойти ради этого на смерть!

— Средние века кончились, — мрачно съехидничал Антонио. — Женщины больше не обязаны оставаться рабами своих гормонов.

— Я не о гормонах, а об инстинкте, — уточнила Анджела. — О том самом инстинкте, который заставляет мужчин оплодотворять женщин!

— Опять-таки мужчины тоже не обязаны быть рабами этого самого инстинкта. Есть такая вещь, называется безопасный секс — одно удовольствие, и никаких детей.

— А ты что, всегда пользуешься презервативами? — спросила Анджела.

У Антонио дернулась челюсть, словно его ударили в зубы.

— Нет, ты предоставил заботу о предохранении мне. Значит, если что-то не сработает, это мои проблемы.

— Но не с риском же для твоей жизни! — возразил Антонио.

— Ты сам сказал. Это моя жизнь. Возможно, я рискую, а возможно, и нет. Шансы — половина на половину.

— Ради Бога, Анхела! — не выдержал Антонио. — Твоя мать умерла родами!

В глазах Анджелы блеснули слезы.

— А я и не говорю, будто мне не страшно, — прошептала она.

Выругавшись, Антонио выключил воду и прижал жену к себе.

— Глупая ты женщина, — произнес он, но слова его не звучали грубо. — Как ты могла решиться на такое, когда мы только-только начали узнавать друг друга?

— Я хотела, чтобы ты не сердился на меня, а был мне опорой, — прошептала Анджела.

— Договорились, — пообещал Антонио. — Но не прямо сейчас. Сейчас мне больше всего хочется придушить тебя на месте за такие фокусы!

Анджела сквозь слезы взглянула на мужа и улыбнулась.

— Тебе не кажется, что ты сам себе противоречишь?

Антонио фыркнул и поцеловал жену. Потом расстегнул молнию красного платья и, бросив его валяться мокрой грудой в душевой кабинке, вывел Анджелу наружу. Взяв с вешалки полотенце, он принялся вытирать жену.

— Может, обойдется, — примирительно произнесла Анджела.

— С нашим-то послужным списком? Ты беременна, миа кара, — вздохнул Антонио, закутывая жену в полотенце. — Мы с тобой это прекрасно знаем безо всяких анализов.

Он обмотал вокруг себя еще одно полотенце и за руку повел жену в спальню.

— Я люблю тебя, — нерешительно произнесла Анджела, словно извиняясь, и эти слова оказались последней каплей: Антонио схватил ее за плечи и потряс.

— Ты не заслуживаешь моей доброты, — рявкнул он. — Ты все время споришь со мной, заставляешь меня мучиться, а я продолжаю любить тебя! Ты мне не веришь, бросаешь меня, не даешь видеться с сыном, а я все равно люблю тебя!

— Я не знала…

— Зато теперь знаешь! И что получается? Только я вернул тебя в мой дом, в мою постель, в мою жизнь, как ты заявляешь, что ценишь свою жизнь меньше, чем я!

— Все не так просто…

— С моей точки зрения все выглядит именно так! Но теперь ты будешь вести себя так, как я скажу. Договорились?

И Антонио снова тряхнул жену за плечи.

— Да, — покорно ответила Анджела.

— Никакой идиотской работы! Никаких попыток отстоять свою дурацкую независимость! Ты теперь будешь отдыхать, когда я скажу, есть и спать, когда велю!

— Да ты просто деспот… — произнесла Анджела.

— В самом деле? — откликнулся Антонио. — Вот поживешь девять месяцев со мной в качестве тюремщика, тогда поймешь, что такое настоящий деспот!

— Звучит весьма… соблазнительно.

И зеленые глаза Анджелы подозрительно блеснули.

— А вот про секс тебе придется забыть, — заявил Антонио жене.

— Ты что, издеваешься? — возмутилась Анджела.

— Будешь вести себя как сказано! — отрезал он.

Глаза Анджелы вспыхнули, она сорвала с себя и с мужа полотенца, а потом изо всех сил толкнула Антонио на кровать.

— Я хочу тебя прямо сейчас! — воскликнула она, падая на мужа и целуя, чтобы не дать ему возразить…

Когда все кончилось, Антонио прошептал:

— Ты права, ведьмочка моя…

— Вот и славно, — отозвалась Анджела. — Я люблю тебя. Ты любишь меня. Меня это ужасно возбуждает! Ну как, будешь еще выступать или займемся любовью? Только имей в виду, воевать со мной теперь нельзя…

Восемь месяцев спустя Анджела, разлегшись в шезлонге, читала книгу, пока Санди плескался в бассейне. Стоял апрель, но потеплело лишь недавно. Когда из-за дома показался Антонио, Анджела отложила книгу и села.

— Ты сегодня рано, — ответила она, подставляя щеку для поцелуя.

— У меня новости для тебя. Но сначала скажи, как себя чувствуют мои девочки?

Анджела улыбнулась, когда Антонио положил руку ей на живот. Они выяснили пол ребенка, как только это представилось возможным, так что Эухения Исабель очень быстро стала для всех еще одним членом семьи, как будто уже лежала в колыбели, а не во чреве матери. Как ни странно, на этот раз беременность Анджелы проходила почти без осложнений.

— Девочки себя чувствуют прекрасно, — уверила Анджела Антонио. — Что это ты принес? — спросила она, когда муж положил ей на колени официального вида документ с большими красными печатями.

— Ты ведь умеешь читать по-испански…

И Антонио носком ботинка подтолкнул к бассейну красно-белый мяч.

Пока они с сыном играли, Анджела прочла бумагу.