Выстроившиеся вдоль улицы солдаты бесстрастно наблюдали, как процессия прямо на их глазах превращалась в кровавую баню. Малум старался на совесть: он резал тех, кто особенно агрессивно размахивал оружием, тех, кто нес плакаты, тех, кто громче других выкрикивал лозунги. Он перереза`л глотки, выпускал кишки, крошил каблуками черепа и все время чувствовал, как клыки давят на челюсть, как бушуют внутри его, просясь наружу, нечеловеческие инстинкты.

Его движения были легки, он буквально порхал в толпе. Вдруг он остановился, поднял и убрал с дороги неведомо как попавшего туда ребенка и снова продолжил свой кровавый путь. Один здоровяк схватил его за воротник и вздернул в воздух, Малум обернулся и вонзил ему в запястье клыки. А когда тот выпустил его, громко матерясь от неожиданности и возмущения, Малум проткнул ему шею ножом, и гигант упал на мостовую, обливаясь кровью.

Малум обтер рот.

Когда он увидел пятерых из своей банды, немало людей уже лежало на земле мертвыми или искалеченными. Это был знак: если видишь больше двух своих разом, значит пора сматываться.

Не желая быть узнанным, Малум выскользнул из толпы в ближайший проулок и спрятал нож. Уперся руками в стену, тяжело дыша. Через пару секунд к нему подошел кто-то из своих, потом мимо пробежал парень из «Крика».

Люди в панике бежали прочь от бойни, все перепачканные кровью, многие были ранены. Стройный маршевый ритм распался, раздавались лишь отдельные вскрики недавних участников демонстрации протеста, уносивших ноги. В конце проулка показались солдаты, они сновали по улице туда и обратно.

Малум собрал своих и повернул назад, в город.

Дело было сделано.

Джерид вспомнил, что у Нандзи сегодня выходной – не столько из-за ее отсутствия, сколько потому, что его стол потонул в хаосе бумаг. В этом беспорядке он и провел первые утренние часы, погрузившись в глубокую задумчивость. Хотя нет, не совсем так. Полчаса он провел, наслаждаясь роскошным завтраком, его аппетит подогрела вчерашняя попытка сесть на диету, о которой он пожалел, едва первый голодный спазм скрутил его желудок.

Внимательно прочитав рапорты о преступлениях, совершенных в городе минувшей ночью, он подошел к стене с картой и стал помечать на ней места, где за последние месяцы пропадали люди. Затем, исследовав надписи и линии на карте, он решил сам посетить эти места. И протянул руку к плащу и широкополой шляпе.

Он был уже готов к выходу, когда в его кабинет вошел коллега, молодой серый румель по имени Йорджи, и бросил ему на стол письмо. Бездельник Йорджи казался ему типичным представителем здешней инквизиции: собственный круг общения заботил его куда больше, чем работа.

– Что это? – Джерид кивнул на письмо – он всегда скептически относился к официальным бумагам.

– Приглашение, – ответил Йорджи. – Кое-кто из высших чиновников развлекается время от времени в цитадели по приглашению Лутто. Вас, как опытного профессионала из Виллджамура, видно, тоже сочли важной шишкой. Неплохо бы вам туда сходить, сэр, людей повидать, себя показать, понимаете? Вам надо слегка расслабиться, Румекс. Войны, говорят, все равно не избежать, так радуйтесь жизни, пока можно, как делают все в городе.

Как делают все ваши неумехи-следователи.

Точнее о местной инквизиции не скажешь. Джерид натянуто улыбнулся, и серый румель вышел из комнаты. Однако следователь задумался: не стоит ли ему в самом деле наведаться на вечеринку, потереться среди местной публики, может быть, завести новых знакомых. Если у него есть в этом городе какое-то будущее, то союзники ему не помешают. А вдруг и его затянет в водоворот легкой жизни, которая так по душе всем местным?

Яркий день. Высоко в небе красное солнце медленно описывает дугу в его южной части. Улицы чистят от снега культистской водой. Столбики пара то и дело вырываются из-под мостовой – система обогрева огненным зерном делает свое дело, дает людям тепло. Джерид все дивится на нее и недоумевает: что мешало проложить такую же в Виллджамуре? Бюрократия, конечно. Ну и свистопляска у власти – сначала на троне сидел псих, который не принимал никаких решений, потом его сменила дочь, которую тут же подставил и посадил в тюрьму негодяй Уртика. Уж этот наверняка сейчас вовсю наслаждается выгодами своего нового положения. Интересно, сколько пройдет времени, прежде чем империя официально поменяет название, точнее, прежде чем новое название дойдет до здешних мест. До сих пор изменилось лишь одно: вышел приказ помечать все государственные бумаги новыми буквенными символами.

– Уртиканская империя, – буркнул он; слова оставляли привкус горечи во рту. В Виллджамуре сейчас их, поди, твердят точно мантру.

Приспосабливаться к здешней жизни ему было мучительно сложно: это был город гедонистов, либеральное, едва ли не распущенное общество, не знающее жесткой системы столичных законов. Ему то и дело попадались на глаза магазины, где продавали то, чего он не одобрял, – новый наркотик, к примеру, – или на улицах до его слуха доходили фразы, чрезмерно вульгарные на его вкус. Люди здесь не привыкли терпеливо стоять в очередях. Они расталкивали друг друга локтями. Здешние женщины отличались невероятным нахальством. В подворотнях стояли шлюхи, их зазывные улыбки намекали едва ли не на усталость от того образа жизни, который они вели.

Выучив настенную карту буквально наизусть, Джерид вдоль и поперек исходил районы, где люди пропадали чаще всего. Что в этих местах особенного? Почему именно здешние жители чаще всего становятся мишенью неизвестных агрессоров? Старый квартал лежал к югу от этих улиц, Ониксовы Крыла едва не загораживали собой близящееся к закату солнце. На севере располагались казармы и цитадель, чьи бастионы четко выступали на горизонте. Он приподнял шляпу, приветствуя двух старых леди-румелей, которые прямо залюбовались им, посылая в его сторону нежные улыбки.

Районы, потерявшие наибольшее количество граждан, населяли преимущественно представители среднего и высшего класса, но, к удивлению Джерида, среди пропавших оказалось много активистов профсоюзного движения и разных политических партий. Среди шахтеров, портовых грузчиков и мелких торговцев исчезали в основном те, кто особенно рьяно отстаивал свои права. Зацепка не ахти какая, а что до методов власти, то они не вызывали у Джерида доверия и в лучшие времена, однако тенденции отслеживать все же надо.

Ирены попадались на каждом шагу, ни один перекресток не пустовал, везде шла торговля. Продавалось все – от кухонных принадлежностей до одежды, казалось, нет такого товара, который нельзя было бы найти здесь. Джерид направился к одному из более крупных рынков.

– А это что за мясо? – задал Джерид невинный вопрос одному торговцу, худосочному бородатому человеку, то и дело потиравшему ладони.

Тот лишь пожал плечами:

– Всякое есть. Тебе какого надо?

– Пока никакого, я только смотрю, – ответил Джерид.

Соблазн велик. Хороший кусок мяса – отличный способ ублажить любого следователя.