– Строго между нами, – предупредил его Бринд. – Силы неприятеля собираются на противоположном берегу пролива в количестве, достаточном для нападения: десятки тысяч. Они кишат там, как насекомые, а об их боевых качествах я знаю не понаслышке, у меня есть живые свидетели. С нашей стороны солдат слишком мало. Я стягиваю сюда все драгунские полки, какие могу, – Четырнадцатый и Шестнадцатый уже здесь, на днях должны подойти пехотинцы. Гаруды ежедневно патрулируют другой берег или взрывают лед устройствами бренна, чтобы не дать неприятелю перейти сюда посуху. И хотя население города легко можно эвакуировать по многочисленным тоннелям, все же… все же большинству граждан придется сражаться. Было бы кстати, если бы нам согласились помочь бандиты, но они не хотят думать ни о ком, кроме самих себя. Вполне вероятно, нас ждет время, когда каждая пара рук будет на счету. Как по-вашему, вы сможете сражаться в случае необходимости? – закончил, сухо улыбнувшись, Бринд.

Но Джериду не привыкать было рисковать жизнью ради общего блага.

– Когда время придет – конечно, – со вздохом ответил он.

Если Джерид еще не совсем разочаровался в мире, то следующий вечер дал ему для этого повод.

Вечером он повел Марису на бал. Это мероприятие оказалось куда более пышным, чем ему представлялось возможным с учетом Оледенения и надвигающейся войны. В зале – невероятно огромном, украшенном всевозможными безделушками, собранными со всех уголков империи, – толпились сотни людей.

Гости, разодетые в лучшие свои наряды, разгуливали по залу с тонкими хрустальными бокалами в руках. Все были в полумасках с золотой тесьмой и яркими разноцветными лентами. Джерид не верил своим глазам, глядя на такое декадентство: на дворе ледниковый период, война не за горами, а они и в ус не дуют. Женщины накачивались вином и водкой, а мужчины смотрели на это с восхищением. Да разве тут до пирушек, откуда такое легкомыслие? На сцене сидели лютнисты и изо всех сил старались играть в лад, но Джериду показалось, что любой уличный музыкант из тех, что он слышал до сих пор, даст этим сто очков вперед.

Зато Мариса очень радовалась возможности завести новые знакомства и через пару минут уже затерялась в толпе приглашенных. И как она ухитряется вот так запросто подходить к совершенно незнакомым ей людям и заговаривать с ними? Он на такое не способен. Нет, разговаривать с людьми он, конечно, умеет, но только не в такой раскрепощенной, даже расслабленной обстановке. Лучше всего ему удавалась беседа, предлогом к которой служило очередное мертвое тело.

Мимо промчалась пара молодых румелей из инквизиции, они преследовали двух девчонок-румелек, хорошеньких, серокожих, большеглазых. Не прошло и минуты, как они уже по очереди целовали одну из них.

«Как я, однако, отстал от жизни», – подумал Джерид, слегка завидуя им.

Зато отсутствие Марисы давало ему другое преимущество: можно было безоглядно наслаждаться маленькими тарталетками, которые носили по залу. К черту диету. И потом, раз уж ему все равно не с кем поговорить, значит надо побродить по залу, послушать чужие разговоры, поймать пару-тройку сплетен, почувствовать, чем дышит Виллирен, а если повезет, то и заполнить какой-нибудь пробел в информации. Ему очень хотелось узнать об этом городе как можно больше.

Джерид несколько раз обошел зал кругом, останавливаясь словно затем, чтобы отведать очередное блюдо. Вино было слишком сладким, на его вкус, но он все равно пил. Джерид поднаторел в подслушивании чужих разговоров, и потому из обрывков услышанного в его сознании вскоре начала складываться картина истории Виллирена.

Бейлифа Лутто избрали на третий срок из-за успеха проводимой им политики экономической экспансии, состоявшей в том, чтобы торговать с как можно большим числом островов по всей империи, превратив тем самым город в центр коммерции. Говорили, что с тех пор, как были открыты новые запасы руды, рост экономики города не замедлялся ни на один год, и все благодаря Лутто. Его предшественникам на должности бейлифа, Феллу и Грифу, никогда и в голову не приходило зарабатывать на сырье, поставляемом с Тинеаг’ла. Тем не менее к Лутто не раз подсылали наемных убийц, но ни одна попытка не увенчалась успехом.

Женой Лутто была толстушка леди Ойлга, дочь одного из крупнейших землевладельцев Й’ирена. Послушать одних, Лутто изменял ей с многочисленными шлюхами, навещавшими его апартаменты, чаще всего с румельками, которых он особенно любил за толстую кожу; другие говорили, что у него давний роман со звездой местной театральной сцены Фелиной Фетрикс, на развлечения и украшения для которой он тратит баснословные суммы из денег налогоплательщиков.

Джерид с особенным интересом прислушивался к оживленному спору за угловым столиком: там сидели двое гостей в бархатных масках и плащах с отделкой из золотистых перьев.

– Бедные уже не так бедны, как когда-то, мой дорогой, – заявлял один из них, неприятный тип с усиками. Даже отверстия для глаз на его маске были прорезаны с наклоном, придавая ему какое-то злобное выражение. – По крайней мере, в большинстве своем. Конечно, есть отдельные люди, крупнейшие землевладельцы к примеру, которые особенно процветают, но это только к лучшему. А тем временем мы с тобой…

– Черт возьми! – заорал другой и так хватил кулаком по столу, что звякнули ножи и вилки. – Да ты посмотри вокруг! Посмотри внимательно. Мы тут швыряем деньги на жратву и выпивку с танцами, а где-нибудь в паре кварталов отсюда есть семья, для которой горшок овсянки – еда на целую неделю.

– Опять ты набрался, олух ты этакий. Подумай лучше о процветании нашего города да выпей еще виски.

Джерид устало покачал головой. Кто из этих сынков богатеньких папочек подумает взять в руки меч, когда начнется война?

Вопль…

Он донесся от одного из входов, кричала женщина. Волна взволнованного шепота прокатилась по залу, достигнув Джерида.

Он стал проталкиваться сквозь мельтешение людей, бросаясь из стороны в сторону, бормоча: «Прошу прощения, извините», пригибая голову, чтобы не задеть мигающий канделябр в одном месте, протискиваясь между звенящими хрусталем столиками в другом, влекомый немедленно проснувшейся в нем инстинктивной тягой к расследованию. Холодный воздух из широко распахнутой двери ударил ему в грудь тугой струей, и он увидел стоявшую в проеме женщину в зеленом платье и плаще, с красиво заколотыми наверх волосами. Она всхлипывала, уткнувшись лицом в плечо партнера, а их сброшенные маски лежали на полу.

– Следователь Румекс Джерид, инквизиция Виллирена. Что здесь происходит? – Пошарив под одеждой в поисках медальона, Джерид извлек его и неловко предъявил окружающим.

Спутник женщины, высокий и красивый в своем черном наряде, только дернул плечом:

– Понятия не имею, что с ней такое стряслось. Я отвернулся буквально на минуту, и вот…

Женщина, скорее даже девушка, махнула рукой в сторону балкона, и Джерид вышел наружу; вокруг уже собралась небольшая толпа. Мелкие клочковатые облака плыли по звездному небу, но гавань была видна хорошо – черная подкова с мелкими гвоздиками городских огней и фонарей по краю; мимо фонарей спешили люди, лаяли собаки, их лай подхватывал и уносил вдаль стенавший над городом ветер.