тебе от этого навар? Если я правильно понимаю суть идеи, то ты потратишь куда больше, чем сумеешь получить. Даже если твое начинание не развалится на первом этапе, или его не накроют власти. Да мало ли что может произойти. Люди могут просто не поверить в твою способность решить их проблемы. Что тогда?

— А вот тут мне и нужна будет твоя помощь, — рубанул Алексей. — Тебя выпустят. Как — это моя забота. И, возможно, депортируют назад, в Россию. Или в другую страну. Если, конечно, ты не против?

— И что взамен? — в голосе собеседника прозвучало сомнение. — Что, кроме решения вопроса с арабами? Какую услугу ты намерен попросить еще за мою свободу?

Алексей даже закашлялся от неожиданности. Он вовсе не ожидал, что в дело вмешается столь грозная сила.

— Если ты составишь мне протекцию, замолвишь слово перед потенциальными клиентами и прикроешь меня на первом этапе, то мне будет легче начать бизнес. Ну а потом я и сам смогу постоять за себя.

— Честно, я не верю, что у тебя из всего этого что-то получится, но почему бы и не попробовать, — принял решение Леонид. — В моей ситуации даже соломинка кажется канатом. Понимаю — дело не быстрое и не стану давить. Но помни, ты пообещал. И в случае чего я сумею спросить.

— Если бы не был уверен, то не стал говорить, — заверил Алексей твердым голосом.

Он опустил замолчавшую трубку на стол и задумался. Тот факт, что у него не было другого способа избежать неприятностей с Ближневосточными контрагентами зарвавшегося владельца трастовой компании было очевидно. Однако и цену за решение вопроса пришлось пообещать немаленькую.

Надежду на успех оставлял только что озвученный им факт, что посадили перебравшегося в Штаты авторитета за Федеральное преступление.

“С одной стороны, жаль, что придется пожертвовать ферзем, а с другой, как я сам недавно сказал, нельзя пытаться усидеть на двух стульях. Приходится выбирать".

Проверив, как выполнено отданное им еще утром распоряжение брокеру, и убедившись, что тот исполнил его в точности, Алексей набрал номер телефона, который отыскал для него любитель пива и компьютеров. Личный номер нового Вице-президента.

— Слушаю, — ответил смутно знакомый голос. — Кто это?

— Рад за тебя, Энтони, — произнес Алексей, понимая, что теперь у него нет больше выбора. — Это Алекс. Алекс Шон. Помнишь меня?

— Как же… приятель, — пробормотал в трубку Винс. — Но ты немного не вовремя. Спасибо, что позвонил. Я, правда, рад… — по всему было понятно, что новоиспеченному заместителю первого лица вовсе не хотелось вспоминать о тех давних событиях, которые стали поводом к его знакомству с тогда еще начинающим предпринимателем.

— Да не нервничай, я не займу много времени. И чтобы доказать это, перейду к делу. Я хочу попросить тебя об услуге. Пробить у своего босса амнистию для одного моего хорошего приятеля. Он сейчас отбывает срок в тюрьме.

— Что? — похоже было, что Вице-президент едва не поперхнулся от подобной просьбы. — Ты что, пьян? Я, конечно, помню, при каких обстоятельствах мы с тобой познакомились. И все такое… Но ты понимаешь, что это просто нонсенс. Всему есть предел. Я ведь уже пару раз помог тебе… Думаю, что сполна…

— Увы, Энтони, — те услуги, которые ты оказал предпринимателю средней руки вполне стоят той цены. Однако сейчас все иначе. И, кроме того, раньше и ты не был тем, кем стал.

— Я знаю, что ты умный человек, — внезапно произнес Винс, — и понимаю, что не стал бы обращаться ко мне с подобной просьбой, заведомо зная, что я откажу. Выходит, есть что-то, что заставляет тебя считать иначе. Говори. И подумаем, что можно сделать в этой ситуации.

“А он, и вправду, умен, — подумал Алексей. — Жаль, что приходится терять такого агента. Но будем реалистами. Удержать фигуру Такого масштаба на поводке мне не по силам. А вот для меня секрет такого масштаба станет постоянной угрозой. Лучше уж отрубить часть руки, чем потерять всю".

— Раньше ты оказывал услугу обычному Нью-Йоркскому бизнесмену. А сейчас к тебе обращается бывший агент КГБ. Почувствуй разницу. Дело в том, что я, по причинам, которые тебе не нужно знать, решил не сообщать о тебе в центр. Не трогать тебя. И дал спокойно жить. Однако те документы, которые ты, в свое время мне продал, никуда не исчезли. Они и сейчас могут взорвать твою жизнь. И сейчас особенно. Да и не только твою. Представь, что случится, если это всплывет? С тобой, с президентом, с…. Ну додумай дальше сам. И поверь, моя просьба — это очень щедрое предложение. На твоем месте я бы хватался за нее обеими руками. Другого шанса соскочить с крючка у тебя не будет.

— А как ты докажешь, что это правда? — едва слышно произнес Вице-президент.

— Никак. Просто сделай, как я прошу, потом я сообщу номер банковской ячейки, в которой хранится компромат. Без него любые мои слова станут просто бредом сумасшедшего.

— Но ты ведь понимаешь, что я могу решить этот вопрос и иначе, — попытался пригрозить Винс. — И ты сам отдашь…

— Увы, не выйдет. Так понимаю, ты не слишком хорошо разбираешься в телефонных номерах, иначе мог бы уже догадаться, что сейчас дотянуться до меня куда сложнее, чем всего неделю назад. Я звоню из Москвы.

Алексей взял паузу, предоставив собеседнику возможность прийти в себя и оценить сложившуюся ситуацию.

— Ну так как? Мы сможем договориться? — нарушил он затянувшееся молчание.

— Знаешь, если все так и есть, то ты, и вправду, просишь куда меньше, чем мог бы, — вынужден был признать Винс. — Да, я постараюсь сделать так, как ты просишь. Назови имя.

— Леонид Куприянов. Он же Купа. Это русский. Отбывает двадцатилетний срок за неуплату налогов и что-то еще… в тюрьме Иллинойса.

— Я толком и не знаю, что еще на нем висит. Но всяко не убийство и прочие мерзости. Если его помилует президент, и как только вы разрешите ему уехать из страны, я отдам компромат.

— И да, в качестве предупреждения, не надейся зацепить меня через бизнес. Я заранее продал свои акции, недвижимость в Штатах, и перевел все деньги туда, откуда их трудно выцепить даже АНБ и ЦРУ вместе взятым. Извини, что вынужден так заканчивать наше знакомство. Но, поверь, если бы не крайняя необходимость, я никогда не стал бы так поступать.

— Да. Кажется, я понимаю… — отозвался Винс почти спокойно. — Тогда могу только сказать спасибо за те двадцать лет спокойной жизни, которые ты мне дал. И я сделаю все, как договорились. И надеюсь, что ты не обманешь.

Закончив