Лена протиснулась к выходу, к которому подъехала очередная «Скорая». Дверцы распахнулись, медбрат ловко вытащил носилки. И тут она увидела отца.

Сомнений быть не могло, перед ней лежал он. Лицо у него не было испачкано, взгляд осмысленный. С ним все в порядке! Возможно, легкая травма, не более того. Лена бросилась к нему.

– Девочка, сгинь! – крикнул медбрат. А потом громко заявил:

– Пациент совсем плохой! Ну, где тут врач!

О ком он вел речь? Лена покрутила головой и вдруг поняла – это он о папе! Из «Скорой» выгрузили еще несколько раненых, а носилки с папой отчего-то оставили в стороне.

Лена бросилась к отцу. Он узнал ее и слабо улыбнулся.

– Леночка, дочка… Отчего-то я не сомневался, что увижу тебя здесь…

Его голос был глухой, сиплый, страшный.

Лена сразу поняла, что отец умирал. Было что-то во всем его облике – обреченное и в то же время светлое. Девочка схватила его руку, прижала к груди, заплакала.

– Не плачь… Никогда не знаешь, что с тобой случится в следующий момент… Позаботься о маме и об Олечке…

Увидев проходящего мимо врача, Лена буквально вцепилась в него. Тот наконец поверхностно осмотрел ее отца.

– Это же муж Ольги Наместниковой! – произнес кто-то, и эта фраза оказала воздействие.

Около него вдруг возникли несколько людей в белом. Лену оттеснили в сторону.

Девочка стояла и наблюдала за тем, как отцу пытались спасти жизнь. Она была уверена, что врачи справятся, папа выкарабкается и все будет хорошо…

А потом появилась и мама. Она застыла в коридоре, наблюдая за тем, как ее мужа пытались реанимировать. Лена бросилась к ней, спросила:

– Ведь все будет в порядке, мамочка?

Ольга Дмитриевна, казалось, даже не замечала ее. Один за другим люди в белом стали отходить от носилок, на которых лежал отец, Значит, все завершилось, значит, они его спасли?

Мама вдруг отвернулась и ушла в глубь здания. До Лены же долетело, как один из врачей произнес:

– Время смерти…

Время смерти… Папа умер! Лена бросилась к отцу, кажется, прижалась к его теплой руке. Кричала и плакала, пыталась задержать уходящего врача.

Однако подъехали еще две «Скорых», и внимание медперсонала переключилось на новых раненых. Около Лены возник пожилой тип, флегматично схвативший каталку.

– Что вы намерены с папой сделать? – спросила Лена, а тип ответил:

– Как что? В морг!

Лена осела на пол. Потом ее кто-то поднял, куда-то повел. Она оказалась в палате, среди прочих больных. Ее уложили на кровать, Лена повернула голову и увидела белую, перекошенную физиономию толстой тетки, той самой, которой они с Азизой изгадили белье. Тетка уставилась на Лену, откуда-то возник ее полный муж, они стали орать как оглашенные, тыча в девочку пальцами. Но что они кричали, Лена не понимала, потому что потеряла сознание.

Так Лена потеряла отца. Именно в этот день, собственно, и закончилось ее детство. Последствия взрыва на шахте от общественности скрывались, однако, по неподтвержденным слухам, погибло больше сорока человек.

Отца похоронили на новом кладбище. Лена все еще не могла поверить – ведь он только что был рядом с ней, живой, задорный и добрый. И вот оказался там, в трех метрах под землей, в узком гробу…

Мама же ушла с головой в работу, тем более что больница была переполнена. Она, кажется, даже и думать не хотела о том, что осталась вдовой.

Лене крупно досталось за гадости, которые она делала вместе с Азизой. Тетка, белье которой она облила чернилами, попала в больницу – у несчастной случился сердечный приступ, к счастью, легкий. Однако именно тогда Лена осознала: ведь все могло закончиться трагически…

Одному из врачей и подвернувшемуся под руку милиционеру стоило больших усилий утихомирить разбушевавшуюся тетку и в особенности ее муженька, которые требовали поставить Лену на учет в детской комнате милиции и вообще отдать под суд. Только тот факт, что отец Лены погиб на шахте, смог несколько смягчить их гнев.

В итоге никакого заявления они подавать не стали, но Лене пришлось извиниться перед теткой и ее мужем, а маме, которой точно было не до таких мелочей в связи с гибелью мужа, возместить им ущерб и купить три новых комплекта спального белья.

На дочку Ольга Дмитриевна не кричала, не ругала ее даже, но Лене было так стыдно и горько, как никогда в жизни. Уж лучше бы мама ее выпорола и заперла в кладовке, чем молчала, глядя словно мимо дочери, в пустоту.

А милиционер, выгородивший Лену, по-отечески поговорил с ней и взял с нее честное слово, что никаких гадостей та больше делать не будет.

– Иначе точно угодишь в колонию. И эта Азиза – еще та штучка! Она уже пошла по кривой дорожке и заманивает на нее других. Так что послушайся меня, дочка: не водись ты с ней! Тем более что ты нужна своей маме…

И Лена поняла – он прав! Никакая ей Азиза не подруга… Она только науськивала ее на соседей и учила делать пакости. Пакости, которые со временем могли перерасти в настоящие преступления. Да и подругой Азиза была не ахти какой: тогда, на переезде, и не подумала помочь ей. И не пришла на похороны Лениного отца…

Когда Азиза наконец забежала к подруге, чтобы пойти вместе гулять, Лена ответила отказом. Хозяйство и уход за Оленькой легли на ее плечи.

– Я бы на твоем месте не позволила обращаться с собой как с прислугой! – фыркнула тогда Азиза. – Ну, давай же, оставь сеструху одну, она все равно спит. Никто об этом не узнает!

Но Лена только покачала головой и сказала, что их пути разошлись. Азиза тогда ужасно разозлилась и больше не заглядывала к Лене. А вскоре у нее появилась другая лучшая подруга.

Со дня смерти отца прошло около трех месяцев, когда однажды, вернувшись в пятницу из школы – новый учебный год уже начался, Лена нашла маму на полу кухни в бессознательном состоянии. Маму забрала «Скорая», а Лена, оставшись с Оленькой, думала о том, что у мамы наверняка обнаружилась страшная болезнь и что они теперь останутся сиротами и отправятся в итоге в детский дом – близких родственников у них не было, а дальние жили далеко-далеко.

Мама позвонила утром следующего дня и сказала, что с ней все в порядке. Лена с нетерпением ждала ее возвращения домой. Кто знает, как дела обстояли на самом деле? Ведь мама могла намеренно успокоить ее, утаив страшную правду!

Однако мама появилась дома помолодевшая, цветущая и веселая. Такой Лена ее не видела уже давно. У девочки отлегло от сердца – значит, ничего ужасного не случилось. Мама просто перетрудилась, потому и лишилась сознания?

– Дочка, я должна тебе кое-что сказать! – произнесла мама торжественно. – Дело в том, что у тебя и Оленьки будет братик или сестричка…

Лена уставилась на маму, смысл сказанного до нее дошел постепенно. Она бросилась маме на шею и спросила: