Этим утром ректор как раз устроил преподавательское собрание, он долго и нудно вещал нам о том, что нельзя стоять на месте и учебный процесс необходимо денно и нощно совершенствовать, затем обвел нас грозным взглядом и спросил, какие есть предложения. Ввиду раннего часа коллеги старательно прятали, а вернее, просто закрывали глаза и зевали в ладошки. Когда очередь дошла до хмурого и язвительного «госпожа эо Ланна, может, хотя бы вы удивите нас новейшими аркхарскими методиками?» – я выложила как на духу эту самую мысль.

Кто ж знал, что сиру де Асти она понравится…

Теперь мне, как инициатору, Хельге и Родерику, как вынужденным представителям обеих башен, а также четырем десяткам студентов предстояло двухдневное путешествие по лесу, полное опасностей, чудовищ и неведомых монстров, по крайней мере именно в этом убеждал всех вокруг Ли Д’арк, делая страшные глаза. Студенты восторженно внимали и предвкушали веселье – вырваться из наскучивших за семь лет стен хотелось всем. А нас ожидала только головная боль.

Для полноты ощущений мы отправились туда не пешком по проторенным дорожкам, а силами преподавателей были перемещены в совершенно неведомую глухомань прямо посередине леса где-то на севере Гремора. Для возвращения Хелл и Родерику были вручены два мощнейших телепортационных амулета. На вопрос «Зачем два?» верящее в наш безоговорочный успех начальство туманно ответило: «На всякий случай». Таким образом, решать, кого из деканов, по их мнению, нам полагалось скормить неведомым монстрам, предполагалось на месте.

Реальная жизнь застала нас врасплох с самого прибытия, телепортировав вместо задуманной поляны в лесу верстах в десяти от Лангона, где проводила свою юность госпожа Тиэльская, радостно присоветовавшая нам здешние места как полные чудесной непуганой нечисти и нежити, на край болота. И хотя купание в нем ограничилось лишь промокшими сапогами половины студентов, дети начали сомневаться, а нужно ли им это так называемое приключение.

– Это странно, – авторитетно заявил Родерик, изучая доверенную ему карту.

Карта – громко сказано. На куске бумаги значился бескрайний лесной массив с парой-тройкой точек деревень и кругляшком Лангона. Место нашей высадки виднелось яркой кляксой, которую госпожа Тиэльская с уверенным видом плюхнула, по мне, так куда придется. Однако я послушно заглянула ему через плечо, чтобы изучить, что же в ней странного. Может, он про кляксу?

– Здесь вообще нет болот, – пояснило мое непосредственное начальство. На мой явно скептический взгляд, касающийся карты, он свернул ее в трубочку, перестав строить из себя великого стратега, и добавил: – Вернее, если верить Зегрисс. Она говорила, что леса здесь сухие.

– Она же утверждала, что здесь полно нечисти. А та сухие леса не любит, – возразила я. – Да и потом, при всем уважении, госпожа Тиэльская уже давно не девочка, и за полвека многое могло измениться. Давай поймаем лесовика, поинтересуемся, куда он поляну дел.

– Поймаем, как же, – вздохнул мужчина. – Они от одного-то мага бегут без оглядки, а тут их вывалилось сорок.

– Сорок два, – радостно объявила Хельга, благополучно закончившая считать учеников по головам, а затем вдруг озадаченно почесала макушку. – А сколько их было-то?

Мы обе с интересом воззрились на декана Росского. Тот несколько смутился, пытаясь припомнить, считали ли мы студентов перед телепортацией, а сообразив, что нет, побледнел и начал судорожно подсчитывать, сколько значилось в группах восьмого курса на обоих факультетах. Общими усилиями навспоминали сорок пять, но Тириса и Тариса забрали на похороны бабушки, а Илина слегла с простудой. Кажется. Утешив себя этим фактом, Родерик повеселел, а мы с Хелл повеселели вдвойне – если что, отдуваться все равно ему – как старшему по званию. Хелл, как ни крути, всего лишь И. О., а я вообще простой смертный преподаватель, что с меня взять.

Декан окинул наше место посадки рассеянным взглядом. Те, кому не повезло искупаться, пытались высушиться: кто магией, кто просто на солнышке, не доверяя ни своим силам, ни доброжелательным соседям, уже спалившим свои сапоги и обещающим, что «теперь-то уж наверняка». Везунчики, избежавшие тесного знакомства с целебной болотной водой, бродили вокруг нас, словно приведения, в ожидании указаний свыше. Впрочем, некоторые занятие себе нашли сразу. Даная и Литана, распустив шнуровки на рубашках и закатав брюки до колен, разлеглись загорать, не обращая внимания ни на близость болота, ни на оживившиеся взгляды молодых людей. Остин воспользовался моментом и просто заснул под прикрытием учебника по практической защите. А кое-кто старательно пытался взломать защитный круг, который я установила, дабы детки не распрыгались, как лягушата, в разные стороны.

Стоящая на страже Полли сжалась в комок, встретившись со мной взглядом, но тут же взяла себя в руки и, задрав нос к небу, начала напевать нечто совершенно невинное. Пусть возятся. Будем считать это практикумом.

– Надо изложить детям наш план, – торжественно объявил Родерик.

– А он у нас есть? – хихикнула Хелл.

Маг озадачился.

– Не то чтобы, но все-таки…

Что «все-таки» мы не узнали. Лесную тишину, наполненную чириканьем и кваканьем, вдруг прорезал дичайший скрипучий вой, болью отдавшийся в ушах. Даже нас троих от неожиданности до костей пробрало, что уж говорить о неокрепших детских душах. Над лагерем зависла тишина, студенты повскакивали, испуганно озираясь.

Хм, кто бы мог подумать, что здесь водится настолько превосходный материал для практики.

– Итак, кто мне скажет, чей плач мы сейчас слышали? – строгим учительским тоном вопросила я на всю поляну.

– П-плач? – переспросила, заикнувшись, Даная.

– Рогар. – Остин произнес это едва слышно, но под нашими ободряющими взглядами продолжил уже уверенней: – Лесная нечисть, категория опасности – наивысшая, в одиночку вступать в схватку не рекомендуется. Частичная невосприимчивость к магии.

Черная молния с весьма похожим завыванием вывалилась из кустов, чтобы получить на щит пару десятков пульсаров и радостно оскалиться во все, сколько там их у пантер, клыки. Ли Д’арку надоело ковыряться с моей защитой, и он нашел себе другое развлечение.

Настоящий рогар то ли оценил оборотневскую интерпретацию его песнопений и теперь спешил засвидетельствовать свое почтение, то ли наоборот, не оценил и решил надавать нахалу по наглой черной морде, но послышался третий по счету вой и треск деревьев, гулко разносящийся по лесу.

А потом и четвертый. На тон ниже и в три раза грознее.

– Госпожа эо Ланна, – почти шепотом поинтересовалась Даная, с ужасом уставившись в чащу. – А почему вы сказали – плач?

Хелл меня опередила:

– Потому что таким воем обиженный детеныш призывает на помощь свою мать.

То, что отразилось на детских лицах, конечно же, не было ужасом, разве могут будущие доблестные защитники и боевые маги чего-то бояться? Это наверняка было выражение священного восторга.