Признание или непризнание довода «произвольным» зависит,однако, на практике, в значительной мере от степени нашей требовательности кнему. В одном случае мы требовательнее, в другом менее требовательны, и этовполне правильно. Требовательность к доводам должна на практике иметь степени.Иначе мы впадаем в ошибку «чрезмерного сомнения» или «чрезмерной точности»,которой соответствует и свой особый софизм. Если начать исследоватьдостоверность всякого довода и при всех обстоятельствах с абсолютной точностью,то не был бы возможен обычный спор, не возможна была бы практическаядеятельность. Оставалось бы повторять мудрость древних философов-скептиков,которые считали необходимым прилагать мерку абсолютной достоверности и поэтомуво всем сомневаться. Вот образец такого сомнения (в изображении Мольера):

80:

Марфурий: Что вам угодно, господин Сганарель?

Сганарель: Господин доктор, я желал бы посоветоваться с вамипо поводу одного обстоятельства и нарочно сюда за тем пришел.

Марфурий: Прежде всего, г. Сганарель, прошу вас, изменитевашу манеру выражаться. Наша философия требует, чтобы не было высказываемовполне решительных предложений, чтобы обо всем говорилось неопределенно и чтобысуждения были условные, предположительные. И вследствие этого вы не должныговорить: Я пришел, а мне кажется, что я пришел.

Сганарель: Кажется?

Марфурий: Да.

Сганарель: Черт возьми! Должно оно казаться, коли онодействительно есть!

Марфурий: Это не вытекает одно из другого; вам можетказаться и без того, чтобы факт существовал на самом деле.

Сганарель: Как! По-вашему, не несомненно, что я сюда пришел?

Марфурий: Это еще вопрос, — и мы должны во всем сомневаться.

Сганарель: Как! меня здесь нет, и вы со мной не говорите?

Марфурий: Мне представляется, что вы здесь, и кажется, что яс вами говорю, но это не несомненно.

«Вынужденный брак». Перев. Ф. Устрялова.

Ошибка Марфурия в том, что он применяет утонченныехимические весы там, где надо весить на обыкновенных лавочных. Есть известнаястепень требовательности к доводу, устанавливаемая логическим тактом человека.В науке — она одна; в юридической практике — другая; в обычной жизни — третья.И в этих пределах она зависит главным образом от большей или меньшей важностидля нас спора. Если кто-нибудь спорит с нами из-за гривенника, у нас будет однастепень требовательности к его доводам; если спор идет из-за двухсот тысяч —совсем другая. Если спор очень для нас важен, например, от исхода зависиткоренная перемена в нашем мировоззрении, в нашей жизни, в оценке наших трудов,— требовательность выходит иногда за пределы досягаемости здравым смыслом:

Ты видишь ли?

— Хоть вижу, да не верю.

Софист очень нередко пользуется этой лазейкой для того,чтобы ускользнуть от поражения в споре. «Не доказано!» «Произвольный довод!»«Докажи!» «Не верю!» Эти дешевые заявления в искусных руках обращаются в оченьважное средство для отступления.

Но как излишняя требовательность к доводам есть ошибка илиуловка, так и излишняя нетребовательность — тоже ошибка. Нужен именнологический такт и опыт, чтобы в каждом данном случае найти надлежащую меркутребовательности.

2. Из всех видов софизмов произвольного довода надо преждевсего выделить «скрытые произвольные доводы». Суть этой уловки вот в чем.Обыкновенно при рассуждении, особенно же в спорах, приводятся не все мысли,нужные для того, чтобы сделать тот или иной вывод. Некоторые из них«опускаются» и должны подразумеваться сами собою. Например, в рассуждении: «вселюди умирают, умрем и мы» пропущена и сама собою подразумевается мысль(«посылка» рассуждения) «мы люди». Можно пропустить вместо этой посылки другую.«Все мы люди, значит, умрем и мы». Здесь будет пропущена и необходимоподразумевается мысль: «все люди умирают» и т.д.

81:

В устных спорах таких пропускаемых мыслей особенно много. Мыимеем, однако право пропускать лишь те посылки, которые очевидны. Софист жеделает наоборот. «Софист выпускает то, что не очевидно, и составляет на делесамую слабую сторону рассуждения, стараясь в то же время отвлечь внимание отместа, где находится ошибка» (Уэтли. Логика, 200). Разберем наиболеехарактерный вид этой ошибки — софизм «произвольного названия», скрывающийдовод.

3. Огромную роль в софистической практике играют названия спропущенной посылкой, которая оправдывает их. Ведь каждое название тоже должнобыть обосновано. Когда я говорю: «этот офицер известный путешественник», тосамо собою подразумевается мысль: «этот человек офицер». Когда я говорю, «такиепроявления анархии, как этот поступок, недопустимы в государстве», то самособою подразумевается мысль: «этот поступок — проявление анархии». Однимсловом, каждое название подразумевает оправдательную посылку, дающую право наэто название. Эта посылка тоже довод, скрытый довод и очень часто произвольный.Между тем человечество, по лени мысли и по другим многим причинам, особенносклонно этого рода скрытых доводов не проверять, а принимать их на веру.

Между тем, принятие названия часто решает все дело. Ведьприняв его, мы, тем самым, приняли, что предмет, обозначенный им, обладает исоответственными свойствами.

Рассуждая правильно, мы часто должны бы сперва убедиться,что в предмете есть эти свойства, а потом уже принять название его. На деле же,мы сперва принимаем название его, и, основываясь уже на названии, выводим, чтопредмет должен иметь те или иные свойства. Получается как бы «перевернутоедоказательство». Этим недостатком обыденного мышления пользуется софист,стараясь заставить нас сперва принять на веру название предмета; и вместе сэтим «пройдут» незаметно и те свойства предмета, в которых он желает насубедить.