Перед тем как ее отвели в маленький шатер, Кристина успела оглядеться. Они находились в оазисе. Две огромные пальмы возвышались над полудюжиной небольших шатров, а на островке травы паслись козы, овцы и верблюды.

Солнечный свет был таким ослепительным, что Кристине понадобилось несколько минут, чтобы привыкнуть к полумраку, царившему в шатре. Наконец она увидела старика, в одиночестве сидевшего на подушке за низеньким столиком, уставленным касами «Каса - большая пиала, применяемая на Востоке вместо тарелки.» с едой.

Старик, даже не взглянув на девушку, продолжал есть, так что у Кристины было время рассмотреть шатер. Повсюду разбросаны подушки, в углу - большой сундук, но ни одного стула, и песчаный пол не прикрыт коврами.

Кристина вновь перевела взгляд на хозяина шатра. Тот полоскал пальцы в маленькой чаше с водой, как это делала она сама много раз после трапезы с Филипом. Старик посмотрел на нее, и его карие глаза гневно раскрылись при виде ее изуродованного лица. Девушка подпрыгнула от неожиданности, когда его кулак с громким треском опустился на стол, так, что касы и чаши зазвенели.

Араб был одет в яркую джеллабу «Джеллаба - национальная одежда арабов.» и куфью, но Кристина заметила, что его ноги под столом босы и довольно грязны. Он встал и оказался почти такого же роста, как Кристина, но его голос и повадки были властными и требовали безусловного повиновения.

Старик резко сказал что-то молодому человеку, приведшему Кристину, и та поняла, что перед ней, должно быть, шейх этого племени. Разговор шел на повышенных тонах, но Кристина не знала языка и ничего не могла понять.

Наконец оба замолчали, и молодой человек отвел ее за занавес в углу шатра. Там едва хватало места, чтобы лечь, но на песок была брошена овечья шкура, и Кристину оставили в одиночестве.

Несколько минут спустя появилась старая женщина с подносом, на котором стояли большая каса с едой и кубок вина. Поставив поднос на землю, она вручила Кристине мокрое полотенце, показала на ее лицо и исчезла, снова оставив девушку одну.

Кристина протерла лицо полотенцем, но не смогла стереть всю грязь, въевшуюся в кожу вокруг саднящих, распухших глаз. Еда оказалась слишком жирной, но, к счастью, достаточно мягкой - жевать было больно. Вино было превосходным на вкус, но, допив его, Кристина ощутила странную усталость. Глаза сами собой закрывались, и хотя девушка изо всех сил боролась со сном, чтобы быть готовой к тому, что может ожидать ее впереди, мысли ее начали путаться, и вскоре она уже крепко спала.

Оставив женщину в шатре Али Хейяза, Омер Абдалла передал Касиму, что шейх желает его видеть, и, нигде больше не задерживаясь, направился в жилище своего отца. Он не испытывал ни малейшей жалости к Касиму, поскольку тот собственными руками вырыл себе яму. Шейх Али пришел в бешенство. Омер никогда не видел его таким, и Касиму, возможно, грозит смерть за ослушание.

– Омер, все обошлось? - спросил его отец, Кожья Абдалла, как только сын появился в шатре, который делила вся семья.

– Да, отец, все прошло, как было задумано, - с отвращением бросил Омер и, усевшись на овечью шкуру, служившую ему постелью, схватился за мех с вином. - Но, говоря по правде, мне все это совсем не нравится. Женщина ни в чем не виновата, и не следовало делать ее орудием мести. Ей уже пришлось страдать, этот негодяй Касим избил ее, прежде чем я успел вмешаться.

– Как! Этот подлый…

– Неужели ты не понимаешь, отец? - перебил Омер. - Этого вообще не должно было случиться! Касим выстрелил в человека, охранявшего Кристину Уэйкфилд. Я молю Аллаха о том, чтобы его нашли вовремя, прежде чем он умрет, ибо это Ахмад, брат мужа Эмины. Если Ахмад умрет. Сайд возненавидит нас, и мы никогда больше не увидим мою сестру Эмину.

– Мне нужно было предвидеть, что этот замысел ни к чему хорошему не приведет, - вздохнул Кожья, уныло повесив голову. - Я не должен был соглашаться на твое участие в этом грязном деле. Я только хотел, чтобы вражда пришла к концу, хотел вновь увидеть свою дочь и ее мужа. Должно быть, у нее родились дети, а я никогда не брал их на руки! И теперь я, быть может, никогда не увижу своих внуков.

– В любом случае, отец, нельзя было одобрять этот план. Шейх Абу не имеет никакого отношения к тому, что случилось много лет назад. Абу тогда был за морями, и не думаю, что именно он должен стать мишенью для стрел мести шейха Али теперь, когда шейх Ясир умер.

– Знаю, сын мой, но что мы можем поделать теперь? Возможно, шейх Абу и не подумает прийти, - ответил Кожья и, выглянув из шатра, заметил трех малышей, игравших с ягненком. Сердце его вновь заныло от жгучей тоски и желания повидать дочь и внуков.

– Он придет, - уверенно возразил Омер. - И если приведет с собой воинов своего племени, вновь начнется бессмысленная бойня из-за того, что случилось двадцать пять лет назад. И немало ни в чем не повинных людей погибнут!

И Филип появился - меньше чем через час. Появился один и, поняв, в какую беду попал по собственной неосторожности, тихо выругался.

Возвратившись в лагерь, он узнал, что Кристина отправилась кататься с Ахмадом, и обрадовался тому, что она решила возобновить ежедневные прогулки. Пора и ему сбросить гнет воспоминаний. Отца не вернуть, но у него есть Кристина. Мысли о девушке не оставляли Филипа, пока он нетерпеливо мерил шагами шатер в ожидании их возвращения. Но когда солнце зашло, а топота коней по-прежнему не было слышно, леденящий ужас охватил все его существо. Выбежав из шатра, он заметил у загона Сайда и велел ему готовить коней.

Холодный пот прошиб Филипа, пока они мчались к подножию горы. Сайд отчаянно пытался не отстать.

Проскакав немного в том направлении, куда обычно ездила Кристина, Филип заметил понуро стоявших коней и смертельно побледнел при виде лежавшего на песке тела.

Спрыгнув с Виктори, он метнулся к Ахмаду. В груди несчастного зияла рана; он потерял много крови, но был еще жив. С помощью подбежавшего Сайда Филип влил немного воды в рот раненому, Ахмад наконец открыл глаза и, переведя взгляд с Филипа на брата, попытался сесть, хотя слишком ослабел от потери крови.

– Можешь говорить, Ахмад? - спросил Филип. - Скажи, что случилось?

Затянутые горячечной пленкой глаза остановились на Филипе.

– Откуда-то появились четверо людей пустыни…, и быстро поскакали к нам. Я…, поднял ружье, но не успел. Они…, ранили меня. Больше ничего не помню.

Ахмад с трудом огляделся и, заметив лошадь Кристины, снова опустился на песок.

– Они забрали ее?

– Кажется, - отозвался Филип. Тело его напряглось, словно тетива, готовое к немедленной битве. Но где враги? Филип обернулся к Сайду. - Отвези Ахмада обратно в лагерь. Мейди знает, что делать. Не знаю, сколько времени меня не будет, но не нужно следовать за мной. Я найду Кристину, и человек, ранивший твоего брата, умрет.

– Аллах да пребудет с тобой, - отозвался Сайд, и Филип пришпорил коня.

Следы похитителей все еще были видны, так как погода стояла безветренная и песок оставался неподвижным. Никогда еще Филип не спешил так. Никогда еще Виктори не покрывал милю за милей с такой скоростью. Перед глазами Филипа стояло испуганное лицо Кристины, и он молился о том, чтобы вовремя найти девушку, прежде чем ее изнасилуют и продадут.