Джек насытился, и Ника забралась к нему на колени, обвив руками шею.

— Скажи, мой герой, где ты научился так управляться со столовыми приборами и разбираться в тонкостях охоты?

— Разумеется, в семье, — ответил он, нахмурясь. — До сегодняшнего дня не имел ни малейшего понятия.

— Ох, Джек, я и забыла, что ты не наш. Извини, — сказала она, видя, что ее слова попали в самое больное место Эндфилда.

— Тут не за что извиняться. — Он помолчал немного, потом продолжил: Просто я чувствую логику системы, в которую попадаю.

— Ну ладно. — От веселости Ники не осталось и следа. — По крайней мере, за столом краснеть не придется, — помолчав, она добавила: — И вообще, я начинаю тебя бояться, оборотень ты космический.

— Только вот что скажет мама, — произнес Джек вслух то, что промелькнуло в ее голове.

— Не смей читать мои мысли! Ох ты, горюшко мое. С кем я связалась… И все равно люблю. — Девушка заглянула ему в глаза и поцеловала. — Не сердись, мой герой.

— Ах ты, аристократка вонючая, — шутливо парировал Джек. — Да скоро все твои графья и князья за честь будут считать попасть ко мне в приемную.

— Ну, прямо-таки вонючая, — возмутилась Ника, оттягивая ворот платья и показывая высокую, тугую грудь. — Я очень даже приятно пахну.

— А мы сейчас это проверим, — Джек наклонился, вдыхая ее аромат. — О леди, я на вершине блаженства.

— Ты наказан, гадкий мальчишка. Пока не посмотришь, как я живу, ты ко мне не прикоснешься.

Ника поднялась и взяла его за руку. Эндфилд двинулся за ней.

Они пошли по ярко освещенным комнатам с тяжелыми портьерами на окнах, наполненными тяжелой, добротной мебелью из мореного дуба, картинами, статуями, древними латами, мечами.

— Это парадные залы. Здесь мы принимали гостей, веселились, плели заговоры и интриги. — Девушка внимательно поглядела на слегка ошарашенного ее словами Джека и тихонько засмеялась. — В былые времена тут сидели вассалы, ожидая приема, неспешно прохаживались архиепископы и митрополиты, сновали лакеи, сюда вбегали курьеры с новостями о победе или поражении, едва сняв опаленные огнем полного распада защитные доспехи. Эти стены многое могут порассказать о силе и славе, доблести и подлости.

— Разумеется, твои предки были самыми благородными, самыми сильными и великодушными? — спросил Джек с легкой иронией.

— Отчего же? — Ника удивленно взглянула на него. — Для выполнения своих прихотей, сохранения богатства и власти не всегда следуют десяти заповедям. Я могла бы порассказать немало мрачных историй об убийствах, отравлениях и насилии. О бомбардировках планет, предательских ударах в спину союзников. О том, как юные девушки отдавались в жены ненавистным им людям, как благородные юноши наступали на свои чувства ради выгоды рода. От этого никуда не деться. Особенно мне, наследнице славы и бесчестья, богатства и роскоши, влияния и власти моих предков. Я последняя в роду и, к величайшему огорчению отца, женщина. Чувствуешь, как здесь пусто. Из этого дома ушла жизнь.

— Да, это так. — Джек не терпел вранья и вынужден был согласиться с Никой.

— Когда-то князья Громовы держали в узде все Обитаемое Пространство. Эта планета вся была наша. Власть князя опиралась на флотилии тяжелых рейдеров, размещавшиеся на двух лунах Деметры, уме, силе, коварстве и настойчивости клана. Потом пришли другие времена. Изменение людского сознания и новая техника сделали людей не зависимыми от своих прежних правителей. Но и тогда мои предки сохраняли и приумножали богатство, используя власть ума, связей и денег. Они снова стали властителями в образе политиков и бизнесменов, генералов и чиновников.

Однако сила ушла от нас, богатство истощилось, и сто лет назад этот дом был продан. Только усилиями моего деда и отца мы смогли вернуть часть того, что принадлежало нам раньше. — Ника нахмурилась и вздохнула. — Теперь моя мамочка понемногу просаживает то, чего с таким трудом добился отец.

— Печально. — Эндфилд посмотрел вокруг, на великолепие парадных покоев родового княжеского гнезда, понимая, какую силу и могущество нужно иметь, чтобы удерживать все это долго и надежно.

Понял Джек и истоки ненависти родовитых патрициев к выскочкам, наплевавшим на древние и часто просроченные «грамоты небес» старинных родов, лезущим в их сферы влияния и вотчины за своей долей богатства, власти и значимости.

Осознал, почему так ненавистны им «простые» люди, униженная, серая биомасса, лишенная большинства исконных человеческих прав, образующая бездну падения под ногами, тянущую к себе, вниз, лишь фактом своего присутствия.

— А кажется таким прочным и надежным… — в раздумье сказал он.

— Не стены делают дом прочным, не богатство делает жизнь защищенной. Ведь песок и ветер стачивают самые прочные скалы, а сколь бы ни была огромна гора, ее можно растащить по камешку.

Джек аккуратно взял Нику за талию и прижал к себе.

Княжна положила голову ему на плечо, и они долго стояли молча посреди сияющего великолепия огромного пустого зала.

Девушка привела Эндфилда в зимний сад, где было жарко и влажно, раздавались крики попугаев и росли экзотические пальмы.

— Вот сюда я приходила погрустить и подумать, — сказала она, подводя Джека к маленькому пруду, куда стекала вода из родника.

— Красиво. Хочется сидеть здесь вечно. Вернее, здесь нет времени.

— Да, мой милый, — сказала девушка. — А теперь я покажу тебе мою комнату.

Ника повела Эндфилда в жилую часть дома. Они прошли темными, молчаливыми коридорами с портретами на стенах к детской.

— Здесь я жила до пятнадцати лет. Все осталось как было.

Джек вошел, огляделся. Через высокие окна был виден кусок парка с его зелеными лужайками, ярко освещенными фонарями. Балконная дверь была приоткрыта, и в комнату врывался свежий ветер, насыщенный запахами леса.

В углу горел камин, бросая отсветы красно-оранжевого пламени на полутемную комнату.

Стол, полка книг, экран стандартного телефона, визор и терминал.

Коллекция холодного оружия — мечей с рукоятками под маленькую женскую руку, копий, арбалетов. Латы и кольчуги, от маленьких, на ребенка, до тех, которые вполне могли подойти взрослой Нике. Кассета с чипами журналов пятилетней давности, несколько детских рисунков на стенах. Старинная картина в массивной резной раме.

Капитан подошел ближе. На ней была изображена красивая молодая женщина в униформе «дикой кошки» с мечом за спиной и маленьким пулевым автоматом на ремне, перекинутом через плечо. На запястьях были закреплены кожаные чехлы с плотно уложенными отравленными метательными стрелками. На широком поясе, стягивающем тонкую талию древней амазонки, висели кинжал и кобура с пистолетом.

Ника встала рядом, захватив ладонями волосы, делая «конский хвост».

— Что скажешь? — спросила она. — Правда, я похожа на нее?