Оттеснив Крыса, Тамара открыла дверь и была буквально сметена в сторону: в ее квартиру влетел настоящий, остро пахнущий ландышами вихрь. Звонкий голос весело закричал:

—Привет! Это ты или твоя сестра?

—Сестра,— прошептала Тамара, прижимаясь к стене.

А бультерьер озадаченно тявкнул и плюхнулся на толстую задницу, не зная, как реагировать. Опасности, на его взгляд, вроде бы не было, но подобная бесцеремонность…

На всякий случай Крыс зарычал, давая понять, кто в доме хозяин, но безрезультатно. Нахальная гостья внезапно упала на колени, накрыв его водопадом душистых белокурых волос, умело опрокинула опешившего пса на спину, нежно пощекотала ему толстое брюшко и проворковала:

—Ах, какие мы грозные… Какие мы хорошие… Какие мы красавцы-мужчины в самом-самом расцвете сил…

Крыс не нашел в себе сил зарычать. Обалдело хрюкнул и виновато покосился на хозяйку, такого с ним еще не было. Тамара ахнула и всплеснула руками. Лелька засмеялась:

—Маш, не волнуй мне родственников, они к тебе еще не привыкли.

Незнакомка одним прыжком оказалась на ногах, сраженный Крыс пластался на полу и закатывал глазки, а Тамаре вдруг стало нехорошо. Задуманный эксперимент показался сомнительным, а Лешкина судьба туманной и даже завидной. Перед Тамарой стояла настоящая красавица! Ожившая кукла Барби, мечта любого мужчины.

Блестящие кожаные брючки обтягивали ее бедра словно вторая кожа; короткая красная курточка ненавязчиво подчеркивала тонкую талию и высокую грудь; длинные ноги казались еще стройнее благодаря сапожкам на десятисантиметровых каблуках; огромные зеленоватые глаза поражали прозрачностью и отсутствием мысли, темные ресницы — сказочной длиной; пухлые губки призывно блестели; нежные щечки с прелестными ямочками сияли румянцем; густые волнистые волосы обрамляли чудное личико в дорогую золотистую рамку…

—Нет, это чересчур!

—Что?— почти одновременно спросили Лелька и чужая девица.

Тамара поняла, что последнюю фразу произнесла вслух, гулко сглотнула и пролепетала:

—Ты всерьез рассчитываешь выйти замуж за Лешку?

—А ты против?—весело парировала Маша.

—Она замужем,—успокаивающе произнесла Лелька и украдкой показала новой подруге кулак.

Маша ничуть не расстроилась, пожала плечами и беспечно сказала:

—Нужен мне твой Лешка, как же!

—Он не мой!

—Не твой тоже не нужен,— не стала спорить Маша. Подмигнула так и не пришедшему в себя бультерьеру и ласково пропела:—Нам мужички нравятся такие, как ты, малыш, а не просто… Лешки! Не-ет, нам нужны храбрецы, рычалки-фырчалки, не-еженки…

Крыс явственно застонал и окончательно зажмурился, ему было стыдно смотреть в глаза хозяйки. Пес чувствовал себя купленным на корню. И ладно бы за кусок колбасы, это бы понятно.

Бультерьер лишь обреченно вздохнул, когда его снова затормошили, а Лелька смерила побледневшую сестру оценивающим взглядом и распорядилась:

—Томик, марш в спальню, ты нам здесь не нужна.

—Почему это?—неуверенно запротестовала Тамара, стараясь не пялиться на гостью и невольно злясь на Лельку: не могла наткнуться на девицу попроще! Тоже нашла подружку!

—Потому. Нервишки у тебя пошаливают,— спокойно пояснила Лелька.— А нам с Машей нужно пройтись по сценарию.—Она фыркнула.— Не забудь, Лешка должен быть сражен. Тьма достоинств, и все в одном стакане!

Маша захохотала:

—Урою мужика, чтоб не выпендривался!

—Маша!—укоризненно одернула ее Лелька.

Тамара смотрела непонимающе. А Маша Епифанцева с тяжелым вздохом напомнила себе, что собирается стать настоящей интеллигенткой, а значит, нужно выбирать слова. «Фильтровать базар», как сказал бы рыжий таракан. Нет, Ванька. Или лучше Иван? Да, пожалуй. Иван — как-то солиднее.

Маша подошла к Тамаре, внимательнейшим образом ее изучила, сделала вокруг пару кругов и сердито воскликнула:

—Классная девчонка, что еще надо? Тату на заднице и полное отсутствие мозгов?

Тамара открыла было рот, но ни словечка произнести не успела. Маша покровительственно похлопала ее по спине и утешила:

— Получит, не сомневайся. И даже по полной программе.—Она мечтательно протянула:— Ох и соловушку мне налепили — отпад. А вместо обычной ветки — розовый куст. Смотрится, девы… Час перед зеркалом крутилась, клянусь!

Лелька мягко подтолкнула младшую сестру в спину и немного виновато сообщила, что минут через пятнадцать она все же уйдет домой. Чтобы не столкнуться с Лешкой или Воскресенским. Незачем. Да и обдумать ей нужно свои планы на завтра, время-то идет, не хватает еще одной кражи дождаться. Понять бы для начала, как последний браслет вынесли.

Лелька подошла к зеркалу, с сомнением осмотрела себя и поинтересовалась у Маши — обратят ли на нее внимание покупатели, если она будет тихонько сидеть где-нибудь в уголке ювелирного отдела. Маша расхохоталась и заверила — только как на предмет меблировки. Мол, на такую серую мышь сама она и взгляда не бросила бы! Особенно если Лелька на своем стуле будет клевать носом. Примут за уборщицу или бедную родственницу — сто процентов. Кому они интересны?!

Тамара раздраженно сдвинула брови: к ней Лелька за консультацией не обратилась. Нашла, видите ли, эксперта — Машку. С другой стороны, Тамара и не помнила, когда была в ювелирном магазине, а эта белокурая бестия наверняка в них днюет и ночует. Судя по ее внешнему виду.

И Тамара поспешно вышла из комнаты. Уж слишком тошно было рассматривать красавицу Машу и ломать голову над сомнительной судьбой Лешки Сазонова — купится, не купится?

Больше всего девушку злила собственная реакция. Неправильная! Ведь на самом деле ей совершенно плевать на Лешку. И она будет даже счастлива, если с нее Сазонов переключится на кого-нибудь другого. Пусть на эту дурочку Машу. Тамаре-то Лешка совсем-совсем не нравится!

* * *

Когда к половине восьмого пришел Лешка Сазонов, Лелька уже минут десять как убежала. А Маша скрылась в Тамариной спальне, заявив, что именно здесь станет ждать Лешкиного визита. И как следует к нему подготовится. Так что Тамара не должна ничему удивляться, это главное. Лешке же пусть скажет — здесь его ждет невеста. Заранее влюбленная и потому — сгорающая от нетерпения!

—Это как — заранее влюбленная?—пробормотала Тамара, во все глаза рассматривая красавицу.

Маша метеором носилась по спальне, озабоченно морщилась и старательно устраивала «художественный» беспорядок, больше соответствующий ее таинственному имиджу — влюбленной, страдающей и сгорающей. Она, мол, мужичков как облупленных знает. Не родился еще на белый свет такой, которого Маша в пять минут не сделала бы. Нет, даже в три!

Маша весело болтала, сбрасывала с себя «лишние» одежки и попутно весьма талантливо изображала торнадо. Мешать ей Тамара не рискнула, хоть и посматривала на разгром своей несчастной квартиры с ужасом.