— Ты меня бросаешь? — В уголке его рта мелькнула улыбка.

Сердце Эммы дрогнуло и судорожно сжалось.

— Да.

— Как же так? Ты не будешь плескать на меня шампанское? — пошутил он, будто все еще не мог поверить в то, что она сделает такую глупость.

Эмма не улыбнулась. Она чувствовала себя так, словно вены наполнились ледяной водой.

— Это не фиктивный разрыв, Дэн. Не спектакль. На этот раз все по-настоящему.

И вышла из ресторана, ни разу не оглянувшись назад.

Дэн стоял на террасе своей квартиры и смотрел туда, где город смыкался с небом. Сегодня оно было серым и туманным от моросящего дождя. Влага окутывала тонкой пеленой, его волосы и кожа медленно, но верно намокали, а пол становился скользким.

Итак, Эмма его бросила.

Его никто не бросал. Никогда. А она сделала это дважды за пару месяцев.

Ощущение неуверенности, зародившееся впервые в картинной галерее, снова всплыло на поверхность. Неужели это действительно случилось почти два месяца назад. Казалось, прошли годы.

А ведь он не собирался снова совершать ту же ошибку, терять контроль над ситуацией и оставаться открытым для второго тяжелого удара.

Если это и правда просто тяжелый удар.

Ничего, он переживет.

В первый момент после того, как она ушла из ресторана, оставив его приходить в себя от удивления, ему казалось, что это преодолимо. Неразбериха ему совершенно ни к чему. Еще одно подтверждение тому, что нужно держаться подальше от любых близких отношений. Ему еще повезло, что все так быстро кончилось.

Но время шло, и с каждым днем становилось все трудней верить в это. Хотя нельзя сказать, что он допустил Эмму во все сферы своей жизни. Их пути по-прежнему пересекались по работе, они переписывались по электронной почте и иногда разговаривали по телефону. Вполне деловое общение. Без лишней близости. Два или три раза Эмма была у него дома, но там всегда находился кто-то еще, они не оставались наедине. Поэтому он не мог сказать, что с ее уходом возникла пустота. Как можно тосковать о том, чего у тебя никогда не было?

Дэн знал это лучше, чем кто-либо другой.

Но где-то в глубине души он понимал, что тосковал о том, как чувствовал себя рядом с ней. С Эммой он начал воспринимать жизнь по-новому.

Долгое время Дэн жил с уверенностью, что никто другой не представляет для него ценности, но ей каким-то образом удалось пробиться сквозь эту стену. Она сделала это так тихо и осторожно, что лишь после ее ухода он понял, насколько она ему нужна, и он до последнего дня считал себя господином положения.

Казалось, все прекрасно, он держит необходимую дистанцию. Так почему бы не реанимировать светскую часть их прежних договоренностей? Чтобы отношения опирались на прежний опробованный фундамент? Почему бы не оставить некоторые стороны его жизни вне ее досягаемости, не вкладывать душу в то, что может закончиться неудачей?

В своем глупом высокомерии он ждал, что Эмма будет принимать все его прихоти и просто смирится с тем, что их отношения всегда будут носить отчасти деловой характер. Особенно после того, как она призналась в том, что влюблена в него. Весь год она соглашалась с теми условиями, которые он ей предлагал. Никогда не требовала ничего взамен, а он воспринимал это как должное.

Тем сильнее поразила ее готовность настаивать на том, чего хочет она. Эмма ушла, потому что не пожелала оставаться на вторых ролях. После стольких лет, которые прожила в тени Адама, после обиды, которую нанес ей этот идиот Алистер Вудс, она пошла на риск, лишь бы быть с ним. А он обманул ее ожидания потому, что не сумел ответить взаимностью.

Теперь дом, где она почти не бывала, а он всегда чувствовал себя комфортно, казался пустым. С тех пор как отказался от любой мысли о семье, Дэн, оглядываясь вокруг, считал, что создал для себя новую жизнь, успешную и неподвластную влиянию чувств. Однако теперь она представлялась ему одинокой. Он ощутил вкус другой жизни. Именно этого ему не хватало.

Он полюбил Эмму. И понимал, уже слишком поздно сожалеть о потере, дело сделано.

Дэн оглянулся. Горячая ванна в углу террасы, перила, не защищавшие от возможного падения. Что там говорила Эмма? Его обстановка недружелюбна к детям? Да, это так. И это сделано намеренно. Однако сейчас он задавал себе вопрос, нравится ли все это ему самому. Хотя всегда нравилось.

Он вошел внутрь и закрыл за собой распашные двери. В квартире стояла полная тишина. Никакой суматохи, никакого беспорядка.

Он мог бы и дальше так жить. Посмотреть, может быть, все пройдет. Черт, работа всегда его выручала. Возможно, выручит и на этот раз. Удастся выкинуть Эмму из головы.

Или все же рискнуть.

Дэн снова оглянулся вокруг. В конце концов, что он теряет?

— Адам и Эрни возвращаются с Маврикия. Адаму уже удалось заинтересовать публику своими новыми картинами, поговаривают, их будут тиражировать на циновках и подставках для бутылок. Ты представляешь? — Мать на мгновение замолчала, чтобы подчеркнуть величие момента. — Вот насколько все его любят.

Эмма немного отодвинула телефон от уха. Дэн мог бы потребовать долю в бизнесе Адама за то, что помог ему. И неплохо заработать при этом. Впрочем, он бы, конечно, на это не пошел. Это была бы еще одна обуза, еще одно обязательство, еще одна нить, связывающая его с семьей, от которой он хотел держаться на безопасном расстоянии.

Стиснув зубы, Эмма попыталась выбросить Дэна из головы, куда он возвращался снова и снова по любому малейшему поводу.

Она снова приложила трубку к уху.

— А как ты? Есть какие-нибудь новости? — говорила мать. — Этот Дэн выказывает какие-нибудь признаки того, что сделает тебя порядочной женщиной? — Мать делала совсем маленькие паузы, очевидно, заведомо не сомневаясь в том, что ответом будет «нет». — Думаю, нет. Тогда как работа?

Сколько раз Эмма слышала разные вариации одного и того же разговора? Издавала нужные звуки просто для того, чтобы избежать лишних расспросов, очередного вмешательства в свою жизнь, не выходить за пределы зоны собственного комфорта. Ей никогда не удавалось добиться таких успехов, которые бы впечатлили мать, как, впрочем, и крупных неудач.

Спокойная средненькая жизнь. Когда же она сумела так вляпаться?

Она открыла рот, чтобы сказать что-нибудь такое, что заставило бы мать успокоиться на очередную пару месяцев, пока ее радар снова не заработает и она не затеет очередной бессмысленный разговор. Пожалуй, могли бы сойти любые байки насчет ее юридической карьеры. Что-то настолько скучное, чтобы заставить мать перейти к очередной сплетне и не совать нос в жизнь дочери. Последние два года подобная уловка работала выше всяких похвал.

Впервые за эти годы Эмма засомневалась.