Белобрысый пожал плечами.

— Все возможно. У них там в мозгах такое… Черт ногу сломит.

Командор задумалась. В голове ее шла серьезная работа. Наконец, решение было принято.

— Мы дадим тебе отдохнуть.

— Правда?

— Неделю мы не будем вмешиваться в твою жизнь. Не будем говорить, что делать. Не будем вытягивать тебя сюда. Ты будешь жить так как жил раньше…

Лицо Васи озарила улыбка.

— Но, — осадила его Лейла. — Когда ты вернешься на службу, будешь делать то, что мы скажем. Без соплей, нытья, и этой твоей кислой физиономии, от которой люди на улице шарахаются…

— Я никогда не ною… — запротестовал Вася, но командор его оборвала.

— Ты согласен?

— Согласен! Согласен! — закивал студент.

— В таком случае решено, — командор встала со своего стула, обошла стол, подошла к Васе и протянула ему свою ладонь. — Так у вас скрепляют договор?

Вася кивнул и пожал руку, ощутив, исходящий от нее холод.

«Кровь, может и одинаковая» — решил Вася. — «Но температура разная»

Полчаса спустя, Вася находился в белом кресле. На голове его был надет шлем. На экране беззаботной улыбкой зияло отражение в зеркале. Вася чистил зубы, напевая себе под нос.

— Настроение супер! — заметил техник, наблюдая за показателями с помощью своего планшета.

— Ты действительно дашь ему неделю? — поинтересовался майор. Командор хитро улыбнулась:

— Вряд ли он продержится. Попросит нас вернуться раньше. Зуб даю.

— А мы будем наблюдать за ним? — предположил Ларс. — Мало ли что?

— Конечно, — согласилась командор. — С одной стороны, у этого парня обостренный инстинкт самосохранения.

— Трусоват, в общем! — хихикнул техник.

— Именно. С другой — он притягивает проблемы. Один Зяблик с дружками чего стоит. А они ведь не успокоются.

— Не успокоются, — согласился майор.

— Ладно, — махнула рукой Лейла. — Пусть побудет один, а нам тоже нужен отдых. Неделька выдалась непростой. Тео?

Белобрысый оторвался от экрана планшета и посмотрел на коллег.

— Ты дежуришь первый, — сообщила командор. — Наблюдай в режиме тишины. Если что… зови.

— Будет сделано, — дурашливо отозвался техник, хлопнув себя по лбу тыльной стороной ладони.

Вася понял, что его действительно оставили в покое. Ощущение было странным и непривычным. Показалось, что вернулись страх, тревога, неуверенность — спутники восемнадцати лет его жизни. Не было больше тыла. Защиты…

«Ну и черт с ними» — подумал Вася. — «Обойдусь без них. И вообще, я теперь другой человек»

На выходе из своей комнаты «другого человека» поймала мама.

— Вася, я хочу с тобой поговорить!

Ох и не любил он эту фразу. Ничего хорошего она не сулила. Успокаивало одно: мама была уже одета, а значит торопилась на работу. Так что долго разговаривать на серьезную тему не придется.

— Я о твоем зрении, — начала она. — Я понимаю, что тебе кажется, что в очках ты выглядишь непривлекательно. Что тебя дразнят в университете…

— Меня никто не дразнит… — попробовал возразить Вася, но мама не дала ему такой возможности:

— Очки с твоим зрением — необходимость. А линзы, мне это точно известно, разрушают роговицу глаза. Через пять лет ты останешься незрячим.

— Мама!

— Ну что мама? Что мама? Кто еще позаботится о тебе, как не я? Ты мне, конечно, не поверишь, поэтому я записала нас на прием к офтальмологу.

— Нас? — повысил голос Вася. — К офтальмологу? К какому еще офтальмологу.

— Все к тому же, — спокойно заметила мама. — К Илье Ильичу.

Илья Ильич был старым маминым знакомым. Настолько старым, что лечил глаза еще членам политбюро, как он любил рассказывать. Он с детства вел Васю. Подбирал ему очки и, что еще хуже, оправу. Мама почему-то была уверенна, что этот вопрос также необходимо доверить профессионалу. Потому и ходил Вася все свое ужасное детство и кошмарную юность похожий на большую и нелепую стрекозу.

— Идем в четверг, — подвела итог мама и, к величайшему Васиному облегчению, скрылась за входной дверью.

— Ну вы слышали? — произнес Вася по привычке. Ответа не последовало.

«Хорошо» — подумал он. Похоже его и вправду оставили в покое. Пусть и на какое-то время. Это было кстати. Вася побрел на кухню, а когда открыл холодильник, чтобы взять кусок масла, застыл на месте. Кошмарная мысль окатила, как ледяной ушат.

«Четверг будет через два дня. И если он пойдет к офтальмологу, тот непременно обнаружит модернизацию зрения и тогда…»

Что будет тогда Вася придумать не смог. Слишком уж неординарной и непредсказуемой вышла ситуация. Никто не знает, как отреагирует старый врач, обнаружив, что зрение само собой выправилось. Может, по старой привычке КГБ вызовет? С него станется. Были бы сейчас рядом эти трое, наверняка придумали бы, что делать.

«С другой, стороны» — решил Вася. — «Впереди еще два дня, а значит время есть»

А сейчас, пользуясь внезапной свободой, нужно было решать другие задачи. Основной на неделю план заключался в том, чтобы решить вопрос с Полиной. Трудами этих благодетелей отношение с девушкой были если не окончательно разрушены, то изрядно подпорчены. А как все прекрасно складывалось? Почти непрестанно Вася вспоминал проведенное с девушкой время. Их знакомство на последнем ряду аудитории, нелепое и неловкое. Похмельный день в ее квартире, тяжелый, но забавный. Вояж в магазин с вредной продавщицей, даже ужин с мамой, в котором не было ничего хорошего кроме… Вася до сих пор мог, при желании, ощутить на своих губах отпечаток её поцелуя. Пусть девушка сделала это для того, чтобы позлить маму, но она поцеловала его. Горячие губы. Запах. Головокружение. А еще Вася любил вспоминать ее спонтанный, и от того еще более завораживающий танец в нелепом платье под уличным фонарем во дворе у лавки… Они были правы. Вася влюбился, втрескался, втюрился… Называй, как хочешь. И он должен был вернуть Полину, ну или завоевать. Там уж как выйдет.

План пошел под откос сразу. Объясниться с девушкой в университете не вышло. Она просто-напросто не пришла. С ней такое бывало и не раз. На телефонные звонки и сообщения тоже не отвечала. В любом случае, об амурных делах, пусть ненадолго, пришлось забыть, потому что первой парой была физкультура. Неизвестно, кому в голову пришла мысль физически воспитывать уже взрослых, половозрелых студентов, да только Васе эта дисциплина была, как кость в горле. Не мудрено. Пока учился в школе мама регулярно организовывала ему справку об освобождении от занятий. Но поступив в вуз, новоявленный студент решил от этой практики отказаться. Тем паче, что на этом настаивали его незримо-присутствующие друзья, а больше всех вояка-майор.

Вот и пришлось напялить шорты, майку и в первый раз со времен детского сада встать в строй. Строй понравился.