Странное дело, но потом несколько лет будущий помешанный ничего такого не замечал. Разразилась война, на нейтральных Нидерландах она особо не отразилась, торговые корабли так же курсировали по своим маршрутам – разумеется, это стало потруднее, немецкие субмарины не шибко смотрели, кто враждебный, кто нейтральный, топили всех встречных-поперечных – тем не менее рейсы продолжались.

Наш матрос ходил в море все на том же «Короле Вильгельме». И помощник капитана был тот же самый, стоявший в ту ночь вахтенным начальником. Естественно, что матрос не мог заметить того, что происходило с офицером, – матросу подобные вещи замечать и неположено; тем неожиданнее для него оказалось то, что случилось опять ночью, когда оба они вновь оказались на одной вахте – только было это в Южной Атлантике: «Король Вильгельм» шел в Монтевидео.

Моряки большей частью народ немногословный, но помощник на «Короле Вильгельме» в этом смысле был прямо-таки феноменом: кроме команд и распоряжений редко какие другие слова доводилось кому-либо слышать от него. И нетрудно представить себе, как оторопел матрос, когда глубокой ночью помощник капитана подошел и заговорил.

Он был, по обыкновению, краток. «Помнишь, – сказал он, – тот случай, со светящимся облаком??» – Нуда, помню…» – пробормотал матрос. – «Так вот, это было только начало. Готовься. Потом увидишь». – «Что увидишь-то?!..»

Но помощник капитана не ответил. Он нахмурился и спросил, что известно о тех троих, кто с ними тогда был на вахте. Матрос сказал, что один – вот так, мол, и так; а о двух других ему ничего не известно, он их потерял из виду.

Помощник столь же хмуро выслушал и кивнул. Тогда матрос осмелился и переспросил: «А в чем все-таки дело?..» – «Да я и сам еще ни черта не понимаю!» – с досадой сказал помощник и ушел.

Понял он или не понял – так и осталось тайной, потому что он ушел не только от матроса, но и от всех людей. Навсегда. Ушел в сторону кормы, во тьму, стихли его шаги по палубе. И всё! Не было всплесков за бортом и вскриков никаких – просто помощник капитана канул без следа. Куда? Ну, уж на этот вопрос если кто и мог ответить, то не рядовой моряк.

Вот вскоре после этого с ним и начались причуды. Сначала возникло просто тревожное состояние, казалось, будто некто сзади следит за ним – он оглядывался. Потом «некто» стал уже явно показывать себя: в сумерках, ночью, в предрассветные часы. Из-за углов палубных надстроек, трюмов на городские улицы – выходили тени, неясные фигуры, слышались их невнятные, тихие голоса. Первое время они были осторожны: высовывались и прятались, кружили рядом, не рискуя подойти вплотную. Но с каждым днем они смелели, и от них избавиться уже не удавалось. И вот настал час, когда они вышли из своих сумеречных пространств и больше не ушли.

В таком состоянии больной и был госпитализирован. Его терпеливо выслушали. Он путано, заикаясь и впадая в беспричинную ярость, кое-как изложил свою нелегкую историю. Разумеется, диагноз – «шизофрения».

Один из врачей – молодой, еще не успевший впасть в рутину, заинтересовался рассказом пациента и решил проведать, что сталось с двумя теми самыми моряками (их имена и фамилии он выяснил). Предпринял поиски. И что же? Нашел! То есть не их самих нашел, а сведения о них. И он был потрясен этими сведениями.

Оказалось, что оба матроса в разное время безвестно исчезли с лица Земли – ушли, не оставив почти никакой памяти о себе: никакой, кроме скупых записей в документах. Из которых явствовало: один моряк пропал, будучи на борту судна, а другой на берегу… ну, собственно, этого достаточно. Прочее несущественно.

Молодой медик, взволнованный, обратился к коллегам, к начальству. Те скептически ухмыльнулись и по-дружески разъяснили, что все россказни больного – плод бредовой фантазии, основанный на действительно странном совпадении фактов. «Да, но вы же сами утверждаете, что совпадение странное!..» – так и ухватился начинающий доктор. «Ах, молодой человек! – покровительственно и умудренно улыбнулись ему. – Если бы знали, сколько еще вам предстоит встретить в вашей практике странных совпадений!..»

В общем, энтузиазм молодого доктора потух, а со временем и совсем угас. Будни засосали его. Правда, появление журналиста что-то всколыхнуло в его душе, что-то такое давнее, полузабытое… и он рассказал газетчику эту историю. Тот накропал статью, отдал редактору – там ее и забраковали. Редактор счел материал малоинтересным для читателя, отправил его в архив, где он лежал мертвой бумагой, пока к нему не подобрался цепкий, въедливый наемный интеллектуал.

Пытались ли выяснить судьбу больного, журналиста, врача?.. Да, пытались. Но линии всех этих судеб оборвались во Вторую мировую войну, а точнее, в тот черный для Нидерландов майский день 1940 года, когда город Роттердам был полностью разрушен армадами люфтваффе маршала Геринга Вот и всё.

2. Этот случай несколько более ранний, а именно: датируется он 1884-м годом. Тогда немецкий ученый Карл Штейнер снарядил экспедицию для исследования бассейна Амазонки: территории Бразилии, Венесуэлы… а впрочем, там, в этих джунглях, никакой черт не разберет, где кончается Бразилия и где начинается Венесуэла.

Да это и неважно. Экспедиция отправилась: шестеро ученых пятеро без роду без племени «белых» бразильцев, нанятых за очень приличные деньги в качестве военной силы, и с десятка полтора индейцев – эти были взяты в качестве силы рабочей.

Поначалу все шло очень хорошо. Они стартовали из бразильского города Куйяба и двинулись на север, к Амазонке, сперва пешим ходом, а затем на лодках по реке Шингу.

Экспедиция одолела сколько-то десятков миль, а потом стала – и ни с места. Причина? Индейцы отказались идти дальше. Они пугливо бормотали что-то на своем тарабарском наречии, показывали пальцами, качали головами. Исследователи бились, бились с ними, так и эдак, но ничего не добились.

Бразильцы же с ухмылкой смотрели, как заморские гости нянчатся с «тараканами» (так они называли аборигенов), после чего попросили разрешения самим потолковать с ними.

Но они же не понимают по-португальски, наивно сказали ученые…

У нас поймут, пообещали бразильцы.

Ну, хорошо, давайте… – согласились немцы.

Те и дали. Схватили двух индейцев, привязали к дереву и стали бить их смертным боем. При этом сообщили, что убьют обоих, а потом и всех остальных, если не скажут, в чем тут дело.

Ученые пришли в ужас от такого варварства, поднялся шум. Однако метод обучения португальскому языку оказался поразительно действенным: обучаемые моментально заговорили, и все выяснилось.

Тем не менее просвещенные европейцы долго еще возмущались, упрекали бразильцев в жестокости, а те искренне недоумевали и оправдывались. Да что вы?! – говорили они. У нас и в мыслях не было убивать их, да и вообще что-то плохое им сделать. Просто это уж такие люди, они по-другому не понимают. Язычники! А так – ничего мы им плохого не хотим, живут себе, как собаки, ну и пусть живут…

Ладно, уж что есть, то есть. Ну а что все-таки они говорят?