– самый настоящий ор. Я попыталась ее обратно убаюкать, укачать, показала Хантера: если девочке нравятся мужественные альфы, то может, один из них способен ее успокоить. Но она лишь посмотрела не него, и снова в рев.

– Маленькая моя, – я совсем растерялась и почувствовала себя бесполезной несостоявшейся матерью, – что ты хочешь, родная?

На Хантера вообще ступор напал.

– Ты же помнишь, я рос единственным ребенком, и не знаю, чего обычно хотят младенцы, – сконфуженно объяснил он, и мы вместе повернулись к Ману.

– Есть они хотят, – усмехнулась слепая жрица.

– Это все объясняет, – Хантер поднял перед собой руки. – Тогда я пойду, не буду мешать с такими интимными моментами, прослежу за тем, чтобы с Рамоном все было хорошо.

Он ушел, а я, кажется, растерялась еще больше: вот чем кормить Сару?

– У меня нет молока, – признаюсь я жрице, опускаясь на узкую постель возле стены. Ни капельки. Похищение дочери, весь этот стресс повлияли на меня не лучшим образом. – Может, в племенах есть женщины, которые тоже кормят?

– Они тебе не нужны, – качает головой Ману. – Магия исцелила не только твоего истинного, но и тебя. Убедись в этом сама.

Я уже ничему не удивляюсь и ни с чем не спорю, просто сдвигаю бусы в сторону и прикладываю малышку к груди. Ведомая своими младенческими инстинктами, она очень быстро присасывается ко мне и… начинает пить молоко. Скажем так, первый момент не самый приятный, даже болезненный, потому что кое-кто очень голодный и жадный, а для кого-то это совсем в новинку. Но мы обе привыкаем, подстраиваемся друг под друга. Через несколько минут я готова парить в облаках от этого непередаваемого ощущения счастья и умиротворения.

От переполняющего меня чувства абсолютной любви.

От наконец-то сбывшейся самой заветной мечты.

Будто этот сопящий сладкий волчонок – мое благословение. Награда за все мои приключения в этой жизни. Сара – моя магия. Мое волшебство.

Малышка наедается и засыпает, а я засыпаю вместе с ней, прижимая дочь к груди. Постель Ману кажется мне самым роскошным ложем самого дорогого в мире отеля, и снится мне поток магии, окутывающий остров, Рамона, Сару и меня. Но на этот раз он меня не пугает. Я ему рада. А просыпаюсь я, когда вокруг полумрак. Камин потушен, и дневной свет просачивается лишь через узкие двери. Кажется, уже позднее утро, потому что солнечные лучи не заглядывают в хижину, солнце достаточно высоко.

Я выспалась, хотя еще раз просыпалась, чтобы покормить Сару, но сейчас ее рядом нет. Это мигом приводит в чувство и заставляет подскочить с постели с целью бежать, найти, отобрать. Кто посмел? А главное – почему я не почувствовала угрозу?

Я вылетаю на порог хижины и застываю, потому что на поляне перед ней, с видом на пирамиды и тропический лес на большом камне сидит живой и здоровый Рамон с дочерью на руках. Большой волк и маленький волчонок. У него такие крупные ладони, большие руки, что крошечная Сара в них едва не теряется. Картина настолько трогательная, что у меня щемит сердце.

Рамон вскидывает голову, и я будто попадаю в капкан его взгляда. Он жадно рассматривает меня, словно хочет убедиться, что я действительно здесь, и не знает, что от меня ждать. Я и сама не знаю. Только что готова была порвать любого, кто снова покусился на мою дочь, а теперь вот балдею от одного вида картины «верховный укачивает дочь».

Верховный, который вчера чуть не умер.

– Привет, – выдыхаю я, подходя к нему.

– Привет, – отвечает он хрипло. Какой же у него голос: до мурашек во всем теле! Но я на мурашки и их провокатора не ведусь. Мне нужно забрать у него Сару, но малышка спит. Такая миленькая, что я буду последней стервой, если потревожу ее волшебные сны. Поэтому я пристраиваюсь на камне рядом.

– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю в лоб. Может, не слишком вежливо, но как-то так.

– Решил дать тебе поспать и пообщаться с Сарой. Еще полчаса назад она была очень активной.

– Это как-то связано с тем, что она теперь завернута в какой-то… платок?

– Еще как связано. Спасти комбинезон я не успел, но мне помогли с одеждой для младенцев.

Даже спрашивать не буду, кто помог. И так понятно, что жрицы. Он уже успел со всеми пообщаться, пока я спала!

– Разве тебе не нужно отдыхать после вчерашнего?

– Я чувствую себя здоровым, как волк. Благодаря тебе. – Он осторожно перехватил Сару одной рукой и коснулся ладонью моей ладони.

Меня словно током прошибло, и я отдернула пальцы.

– Не делай так больше, – приказала, а Рамон приподнял брови:

– Не делать что?

– Не забирай Сару, пока я сплю. Я же испугалась, подумала, что ее снова… у меня забрали.

Взгляд Рамона становится серьезным, даже суровым.

– Прости, nena. Я об этом не подумал. Решил, что тебе точно нужно отдых после всего. Ману рассказала, что ты сделала…

– Я не могла поступить по-другому, – перебиваю я его. Не готова я обсуждать случившееся. Не сегодня. – Оставить свою дочь без отца. К тому же, я сделала это не одна, мне Сара помогла.

– Об этом я тоже знаю. – Вся суровость Рамона тает, когда он смотрит на дочь. Я, наверное, выгляжу так же. – Она сильная малышка.

Сильная малышка как раз выбирает это время, чтобы пробудиться и потребовать завтрак. В отличие от Хантера Рамон совсем не теряется. Все свои остальные нужды дочь сделала, поэтому он уверенно передает ее мне. Мне неловко кормить ее в его присутствии, но, учитывая, что он и так видел меня со всех ракурсов и даже вчера, то я отгоняю неловкость прочь. Это все от людей, как говорит Ману, а мы вервольфы, мы звери, чего тут стыдиться? Точнее, не этого светлого чувства, которое, кажется, теперь навсегда со мной, когда я кормлю Сару грудью.

– Я благодарен тебе, nena. За спасение моей жизни.

– Не за что, – выдыхаю я. – Ты спас мою жизнь, а я твою. Мы квиты.

Сара снова засыпает, уютно сопит, умиротворенная и наконец-то вернувшаяся в семью, а Рамон нарушает наше молчание:

– Значит ли это, что готова дать нам шанс? Как семье.

ГЛАВА 13

Семья. Это же все, о чем я мечтала. И эта мечта так близко – только руку протяни, коснись ладонью, вот она. Но я столько раз обманывалась. Столько раз надеялась, а потом горько разочаровывалась, что, кажется, нового разочарования не выдержу. У кого-то случается долго и счастливо, а для меня счастливые