Зрители словно обезумели от радости. Второклассницы лупили друг друга по спинам и до хрипоты орали: «Молодчага Глэдис!» Все были взбудоражены до невозможности.

Матч закончился ничьей. После этого девочки из Сент-Кристофера отправились пить чай вместе с ученицами из Сент-Клэра, возбуждённо обсуждая игру. Второй класс преподнёс Глэдис пирог в честь её решающего удара.

– Молодец! – сказала Белинда, проходя мимо.

Для Глэдис это было самой лучшей наградой. Уж если её похвалила капитан команды и староста школы, значит, она и правда молодец!

Время летело. Уже пошли разговоры о рождественских каникулах, о том, кто чем займётся дома, – о гостях, театрах, пантомимах. Но, как только девочки начинали обсуждать предстоящие каникулы, Глэдис сразу грустнела.

– Твоя мама сможет выйти из больницы, чтобы побыть дома вместе с тобой? – спросила Мирабел у подруги.

– Нет. Я останусь в школе на каникулы, – ответила Глэдис. – Здесь будет экономка и ещё две девочки из третьего и четвёртого классов. Их родители в Индии. Но мне будет очень одиноко без тебя, Мирабел.

– Бедная Глэдис! – расстроилась Мирабел. – Не хотела бы я остаться в школе на каникулы. Ведь главный смысл жизни в школе – это то, что тут день и ночь полно других ребят. А если вас всего двое – никакого удовольствия. Неужели твоей маме не станет хоть чуть-чуть лучше?

– У неё скоро будет очень серьёзная операция. Поэтому она совершенно точно не сможет уйти из больницы. Но после операции она может выздороветь, поэтому я надеюсь на лучшее. Я готова просидеть в школе все праздники, лишь бы мама выздоровела.

Через какое-то время Мирабел получила письмо от своей мамы. Миссис Анвин просила не показывать это письмо Глэдис.

«Я очень беспокоюсь за маму Глэдис, – написала она. – Скоро у неё операция, но трудно сказать, как всё пройдёт, потому что она очень слаба. Если новости будут плохие, ты должна утешать Глэдис как можешь. Ей очень понадобится друг в случае беды. А если всё будет хорошо, я тут же дам ей знать».

Мирабел не сказала Глэдис о письме, но стала относиться к ней ещё добрее. Было просто удивительно, как самовлюблённая, лишённая душевной чуткости Мирабел нежно и трепетно заботится о подружке. Сильная, жёсткая Мирабел незаметно для себя смягчилась, став другим, гораздо более приятным человеком.

Глэдис очень радовалась, что может написать маме об игре в лакросс, только жалела, что не забила решающий гол. Но сравнять счёт, чтобы вышла ничья, тоже было большим достижением.

– Я тоже напишу твоей маме, – решила Мирабел, которая был готова на всё, чтобы поддержать подругу.

– Мирабел, ты такая добрая! – воскликнула Глэдис. – Ты уже писала маме после концерта, и я уверена, что её очень обрадовал твой рассказ! Какая же я была глупая, когда только приехала сюда! Всё время ревела и страдала, ничем не интересовалась. Ты, наверное, меня терпеть не могла.

– Ну, ты мне не особенно нравилась, – честно призналась Мирабел. – Но думаю, ты от меня тоже была не в восторге.

Теперь Глэдис блистала не только в лакроссе, но и на уроках актёрского мастерства у мисс Квентин. Учительница была поражена талантливой игрой девочки во время концерта и носилась с ней как с писаной торбой. Это страшно не нравилось Элисон. Она откровенно ревновала, и бывали дни, когда она не могла заставить себя сказать Глэдис хоть пару слов.

Премьера пьесы планировалась на самый конец четверти. Мисс Квентин уже попробовала в главной женской роли Элисон, Дорис, Карлотту и Глэдис. Без сомнения, Элисон была самой хорошенькой и грациозной. Кроме того, она много репетировала и знала роль наизусть. Но конечно, Глэдис играла гораздо лучше.

Правда мисс Квентин уже давно дала понять, что в главной роли выступит Элисон. Она не объявляла об этом официально, но весь класс был уверен, что это будет Элисон. Все знали, как девочка старательно учила слова – что для неё было непростой задачей, – как много репетировала, и считали, что роль достанется ей заслуженно.

А Элисон всё так же сходила с ума по мисс Квентин. Она подкарауливала её за каждым углом в надежде, что учительница улыбнётся ей, проходя мимо. Она не пропускала ни одного слова, сказанного мисс Квентин. В общем, вела себя ещё хуже, чем в прошлой четверти с Сэди Грин. У Сэди, по крайней мере, имелся здравый смысл и чувство юмора, и она часто вышучивала благоговейное отношение подруги. Но мисс Квентин никогда не пыталась охладить пыл восторженной поклонницы, и второклассницы совершенно отчаялись и уже почти не верили, что Элисон можно как-то вправить мозги.

И вдруг Элисон услышала ужасное: в следующей четверти мисс Квентин не вернётся в школу!

– Ты уверена? – широко распахнув глаза, спросила девочка у Хилари, которая принесла эту новость.

– Ну, я слышала, как Мамзель говорила мисс Квентин: «Так, значит, в следующей четверти вы будете стоять на сцене, а мы – всё так же бороться с нашими утомительными девчонками». По-моему, мисс Квентин сама только-только узнала об этом, она держала в руке письмо. Наверное, её с самого начала приглашали на одну четверть; у нас раньше никогда не было уроков актёрского мастерства. Может быть, мисс Теобальд решила попробовать и посмотреть, что из этого выйдет. – Тут Хилари заметила, что Элисон вот-вот расплачется. – Не реви, Элисон, мир не рухнет оттого, что твоя любимая мисс Квентин не вернётся к нам в следующей четверти. А ты найдёшь себе кого-нибудь другого и будешь его обожать, так что не переживай!

Но Элисон расстроилась страшно. Она-то представляла, как четверть за четвертью занимается у мисс Квентин, а та даёт ей самые главные роли и хвалит, хвалит. Уйдя подальше от всех и оставшись одна, Элисон горько заплакала. Когда ей кто-нибудь нравился, она начинала обожать его всей душой, не зная меры.

– Что это с нашей Элисон? – удивилась Пат, увидев заплаканную сестрёнку. – Ты что, поссорилась с кем-то?

– Она страдает оттого, что дорогуша мисс Квентин не будет преподавать у нас со следующей четверти и больше никто не похлопает её по спине и не скажет, что она «очень, очень хорошо работает», – сообщила Дженет.

– Элисон, не валяй дурака! – сказала Изабель. – Ты прекрасно знаешь, что уход мисс Квентин – небольшая потеря. Она всегда так ласково говорит – и при этом приписала себе все театральные успехи Глэдис.

– Я в это не верю, – сказала Элисон, и у неё на глазах снова выступили слёзы. – Вы не знаете мисс Квентин, а я знаю! Она самая честная, правдивая и верная. Я никогда не встречала таких, как она.