— Так, хорошо, Олег, — проговорил Шмуйлович, открывая красную папку и просматривая содержащиеся в ней бумаги. — Запомни: твоя задача — добиться, чтобы Николая сегодня же выпустили под подписку о невыезде. Нечего ему в СИЗО сидеть, не место это для него… И заодно выясни хорошенько, что у органов против него имеется…

Молодой человек кашлянул и указал глазами поднявшему голову от бумаг хозяину кабинета на меня. Тот наконец понял.

— Все, Анфиса Дмитриевна, наш разговор окончен, — сказал Шмуйлович, глядя на меня в упор волчьими глазами. — Простите, но у меня дела.

Я не стала дожидаться дальнейших, более конкретных указаний проваливать, встала и бодро вышла вон из кабинета. Проскочила мимо удивленно смотревшей мне вслед секретарши и перевела дух, только очутившись на улице здания районной администрации.

* * *

Усталым шагом я вернулась к своей бежевой «девятке», мирно стоявшей припаркованной невдалеке, и уселась в нее. Видимо, я приехала сюда много раньше обычного, потому что прежде сравнительно свободный и тихий переулок теперь был весь заставлен разнообразнейшими машинами и по узкой оставшейся свободной части улицы то и дело проезжали в разные стороны крутые автомобили районных чиновников. Все это, несомненно, означало, что рабочий день у руководителей района в полном разгаре.

Усевшись за руль своей машины, я попыталась собраться с мыслями, подытожить то, что узнала из только что состоявшегося разговора.

Конечно, Шмуйлович ни одним словом не выдал себя и не сообщил мне никаких полезных сведений. Но, судя по его поведению, я готова была поклясться, что Ольховского он хорошо знает и про серию несчастий, произошедших в клинике «Тан-мед», наверняка в курсе. И самое главное — я нашла того, кто вломился ко мне в квартиру вчера утром и пытался у меня что-то узнать. Довольно странное для цивилизованных людей поведение! Больше было похоже на действия бандитов. И теперь выяснилось, что тот тип, который избил меня в моей же собственной квартире, оказывается, хорошо знаком со Шмуйловичем. Я готова была поклясться, что напала на верный след. Но только что же мне делать дальше? Иногда я очень жалела, что не могу, как любой нормальный оперативник, вызвать подозреваемых в свой кабинет в управлении и устроить беседу часиков так на пять, чтобы было время все расспросить подробно. А начнет ерепениться, так определить его в КПЗ на сутки для освежения памяти. Время от времени возникали у меня ситуации, когда мне очень хотелось иметь средства работы милиции в своем личном арсенале.

Кстати, о милиции. Я вдруг вспомнила, что координаты Шмуйловича дал мне не кто-нибудь, а Гарик Папазян, сам вполне мент, хотя и армянского разлива. Я решила, что надо позвонить Гарику и спросить его, что он вообще знает об этом Шмуйловиче. Может быть, он сообщит мне какую-нибудь зацепку. И еще… Я теперь припоминала, что Гарик говорил, будто Ольховский пришел к нему на день рождения не один, а в компании какого-то слесаря, кажется, специалиста по дверным замкам. Этот специалист был знаком с Ольховским, значит, с ним тоже следовало встретиться и побеседовать. На листочке бумаги я записала карандашом крупно «слесарь», чтобы, заболтавшись с Гариком, не забыть про этого человека.

Вытащив свой мобильник, я набрала номер телефона Гарика и была рада услышать в трубке его хрипловатый голос, с характерным акцентом сказавший:

— Слушаю…

— Гарик, привет. Как дела? Это Татьяна Иванова!

Гарик мгновение помедлил, как-то странно откашлялся, затем сказал безразличным и словно усталым голосом:

— Привет. Все нормально. Что, какие-то проблемы?

— Слушай, Гарик, — я постаралась говорить как можно беспечнее, как будто речь шла о пустяке. — Ты со Шмуйловичем хорошо знаком?

— Евгением Марковичем? — В голосе Гарика послышалось напряжение. — Ну нет, не так, чтобы очень… А в чем дело?

— Не так, чтобы очень… — повторила я задумчиво. — Но ведь ты где-то познакомился с ним, со Шмуйловичем?

— Да… На застолье… Мы там сильно напились, я ничего не помню…

Голос Гарика снова звучал безжизненно, словно спросонья.

— Но ведь ты встречался с ним после этого застолья?

— Нет… То есть да… Пару раз… Слушай, Таня! — тут только голос Папазяна немного оживился. — Объясни толком, зачем ты меня про него расспрашиваешь?

— Да у меня Ольховский все не выходит из головы.

— А, которого убили… — Казалось, Гарика тоже вовсе не радовала вся произошедшая история. — Слушай, брось ты лучше это.

— Бросить? — Я немного опешила от его мимоходом произнесенного совета.

— Да, брось… Так будет безопаснее всем нам…

Прежняя бесстрастность послышалась мне в словах моего ментовского друга.

— Да вот я и пытаюсь, — решив не показывать своей настороженности, сказала я. — Только все никак не получается.

— Ах да, мне говорили. Ты снова засветилась с этим…

— С кем? — Иногда у Гарика была странная манера выражаться.

— Ну, при убийстве этого… — Гарик помялся. — Зубного техника, по-моему.

— Ты его хорошо знал?

— Ты что, спятила? Нет! — Неожиданно Гарик сильно разволновался. — Но Кирьянов мне просто уши прожужжал всей этой историей. У меня своих дел полно, а он требует, чтобы я пошел по адресам со знакомыми Перепелкина беседовать.

— И ты ходил?

— Нет, конечно. Говорю же, некогда мне!

Разговор явно перетекал в нужное мне русло.

— Слушай, Гарик, — сказала я. — У меня к тебе большая просьба…

— Ну?

— Объясни мне, кто такой этот Шмуйлович.

— Шмуйлович? — Я слышала, как мой армянский друг напряженно сопит в телефонную трубку, прежде чем ответить. — Слушай, Таня, серьезно говорю: брось, а…

— Бросить? Почему? — не выдержала я.

— Тебе кто-то бабки заплатил, что ты в это дерьмо лезешь?

— Нет, никто мне ничего не платил, — отвечала я. — Просто мне вчера пару раз крепко дали по морде, и мне интересно знать за что. Вот и все.

— Пару раз? Смотри, получишь больше.

— Гарик, будь так добр, не пугай меня! — начала терять терпение я. — Мы с тобой достаточно давно знакомы, чтобы тебе знать: запугивания на меня плохо действуют. Вместо того чтобы отбить у меня лишнее любопытство, запугивание, наоборот, его еще больше возбуждает.

— Тань, ты только не подумай, что я с ними заодно, — поспешно проговорил Гарик. — Просто этот Шмуйлович мрачный тип.

— Знаю, видела.

— Уже? — На другом конце связи послышался тяжкий вздох. — Тогда плохи твои дела. Можешь телохранителей нанимать хоть целую роту, они тебя не спасут.

Телохранителей? Я не верила своим ушам. В устах Гарика такие слова и такой тон были чем-то новым.