– Мало что известно, – сказал он, – вернее, ни черта не понятно. Кто, зачем – так и не выяснили, ни менты, ни наши, как ни копали. Чувство такое, будто кто-то посторонний сработал, сам по себе, ничей. Пришел, исполнил и ушел, чисто и красиво. Потом его лежку нашли, на балконе дома напротив, там в квартире ремонт был, народ всякий шастал туда-сюда, никто ничего не заметил. Завалили Орехова из СВД, это эксперты потом сказали, но «весло» киллер с собой унес и гильзы подобрал. След ствола потом на Кавказе нашли, и в Москве он засветился, но сам понимаешь, это ни о чем не говорит. Так что я тебе, Егор, помочь ничем не помогу. Раз тогда стрелка не нашли, то сейчас и подавно не сыщешь, уж и в живых, поди, нет.

Филатов даже руками развел – извини, дескать, и вроде как даже расстроился. Егор особо на его помощь и не рассчитывал, глупо думать, что тот вот так запросто возьмет и выдаст киллера, как из кармана выложит. Но сдаваться пока не собирался и спросил:

– А что люди говорили? Болтали о чем, так, между собой?

– Зачем тебе? – не выдержал Филатов. Он само собой был в курсе дел Егора и все пытался состыковать его проблемы с этими вопросами. А Павлов на службу кретинов не брал, и старик вот-вот докопается до истины, причем дойдет своим умом, и все объяснения Егора пропустит мимо ушей. Но не говорить же ему, в самом деле, что в городе объявился сын Орехова, и не просто объявился, а приехал как наместник областного царя и бога, и что у этого наместника крыша так потекла, что ни один кровельщик залатать не возьмется.

– Не знаешь, так и скажи. – Егор поднялся с места. – Извини, что потревожил.

Филатов тоже встал, пес заворочался на крыльце, заслышав хозяйские шаги, часто задышал и толкнулся в дверь.

– Лежать! – прикрикнул на собаку Филатов и снова сел, показал Егору на стул. В доме они были одни, жена хозяина укатила в санаторий, и, кроме пса за дверью, слышать их никто не мог, и все же Филатов говорил очень тихо, так, что Егор еле мог разобрать его слова.

– Разное говорили, Егор, в основном нехорошее. Сначала Орехов могильный бизнес под себя подмял, все кладбища городские себе забрал, в директора своих людей посадил. И якобы подзахоронениями не брезговал, прятал в «нормальных» могилах криминальные трупы, «хоронил» живых, особенно одиноких стариков, «освобождая» их квартиры. А после мало ему показалось, и он с твоим отцом конкурировать пытался, защиту бизнесменам давал, но делал все плохо, грязно и брал дорого, да и кинул, по слухам, многих. Торгаши к твоему отцу перебежали: у него спецы работали, да и брал он дешевле. Орехов возникать пытался, пару раз едва до стрельбы не дошло. Он успокоился и снова на покойников переключился…

– В смысле? – не понял Егор. Если с крышеванием торговцев все было просто, то от последних филатовских слов прямо-таки разило чертовщиной. Тот же кивнул и пояснил:

– Много чего говорили мутного, но, сам понимаешь, это все бабьи сказки.

Вот это номер – Егор даже оторопел сперва. Могильный бизнес, ничего себе. И тут вспомнилось вдруг, резануло будто ножом под ребра: тихий полдень, соловьи, лягушки, запах сырости и злющий как черт отец, орет на Егора: «Я же в его могильные дела не лезу!» Бабьи сказки, значит… Ладно, допустим.

Посмотрел на Филатова, тот придвинулся ближе и сказал вовсе уж еле слышно:

– Есть человек, он должен помнить кое-что с тех времен, Волков такой. Он при Орехове директором «Северного» был, а сейчас ювелирные магазины по городу держит, «Золотая корона» называется. Глядишь, и вспомнит что, с тех времен. Но дело давнее, так что… Сам понимаешь.

Филатов развел руками и пристально посмотрел на Егора, точно желал удостовериться, понял ли тот намек, поднялся с места. Егор следом за хозяином направился к двери, Филатов повернул задвижку, и пес едва не ввалился в комнату. Вскочил, встряхнулся и побежал следом за хозяином и гостем, весело помахивая роскошным хвостом, тыкался холодным носом Егору в ладонь, точно выпрашивал подачку. Филатов придержал кобеля за ошейник, оттащил от калитки, пропуская Егора вперед.

– Спасибо, – тот притормозил на пороге, – я все понял. И вы тут поосторожнее, чужих в городе много, мало ли что…

Хотел добавить – Павлову звоните, и осекся, отвел взгляд. Некому звонить, прошло то время, самим выкручиваться придется. Филатов свой хлеб ел не зря ни тогда, ни сейчас и все преотлично понял.

– Я к дочери уеду, – он потрепал зверюгу по загривку, – меня в городе уже через час не будет. Внука навещу, он собак страсть как уважает…

Филатов щелкнул пальцами, и пес гавкнул так, что Егор невольно попятился от ощерившейся морды с нехилыми такими клыками. Вспомнилась Дуська, когда он видел ее пару месяцев назад, и пес проигрывал ей по всем статьям – вымахал котеночек в реального зверя. Признавала она лишь дрессировщика и Вику, на остальных, в том числе и на Егора, шипела и щерилась, и клыки у нее имелись в палец длиной. Спец, что с ней работал, говорил, что Дуська еще подрастет и через год станет настоящей красоткой, как Вика… Вика.

Егор погладил вновь подобревшего пса по голове и пошел по узкой улице с крапивой и лопухами вдоль заборов. Топал к городу и прокручивал мысленно недавний разговор об ореховском бизнесе. И как ни старался, как ни ворошил прошлое, ничего такого, даже отдаленно близкого припомнить не мог. Прошлое открывалось с другой стороны, жуткой и грязной, и ничего, кроме отвращения, у нормального человека вызвать не могло. Отец все знал, понятное дело, но держал в тайне от семьи, как и Павлов, и подробности об ореховских делишках Егор узнал лишь сегодня. Криминальные трупы, одинокие старики, подзахоронения в чужих могилах – только от одной мысли становилось не по себе. Все сказанное Филатовым смахивало на небылицу, городскую легенду, коими стращают друг дружку трепетные барышни нежного возраста да выжившие из ума старухи, и Егор не знал, как быть: верить в это ну никак не хотелось, однако отец и Павлов доверяли Филатову, не оставив Егору выбора. «Влад знал, интересно?» – и тут аж дыхание перехватило: знал не знал – какая разница? Если слова насчет кладбища не бабьи сказки и если Волков помнит что-то с тех времен, то Владу крышка. Все, что сказал Филатов, – это ж компромат, убойный, качественный, это как граната без чеки, это верняк.

– «Корона», значит. – Егор вышел на обочину пригородного шоссе и топал по песку. – Чудны дела твои… – Он невольно усмехнулся: в этой самой «Короне» он купил Вике кольцо. Тесен мир, господа, ну что тут еще можно сказать. И подумал, что ювелирный магазин – довольно неплохой для их города – по умолчанию предполагает наличие охраны, сигнализации, бронированных стекол и прочих подобных наворотов. Не Форт-Нокс, конечно, но все же с налета Волкова не взять… И тут вдруг осенило – с налета и не придется, есть другой путь. Егор махнул попутке и побежал к тормозившей «Газели», запрыгнул в кабину. Пока ехали, перебрал мысленно еще раз все сказанное Филатовым и обрывки собственных воспоминаний из тех дней, свел воедино и окончательно уверился – его отец тут ни при чем и не слукавил, сказав: «Это не мой грех». Не его, точно, а вот чей – пока вопрос.