Она выкатила на него глаза:

— Ты хочешь, чтобы я полетела с тобой?

— По‑моему, нам было бы полезно… разнообразие. Послушай, может, этот переезд нам поможет? И там консультирует один из лучших специалистов по ЭКО…

— Ты, о чем, Рауль? — Сердце у нее подскочило от надежды… возможно, несбыточной.

— Я о том, что хотел бы узнать его мнение. У меня нет никаких предубеждений, и я готов все обсудить. Я до сих пор считаю, что слишком рано прибегнуть к ЭКО.

У Лары от избытка чувств пересохло горло, и она с трудом выдавила:

— Ты сделал бы это для меня?

— Лара, пока что это только консультация. Успокойся.

С сияющими глазами и радостным криком она кинулась к нему, а он ее закружил.

— Когда мы летим?

В день консультации со специалистом Рауль вернулся пораньше, как условились, и увидел, что Лара сидит на том же самом месте, где сидела, когда он утром уходил. И в ночной рубашке.

— Что случилось?

Он опустился около нее на колени и взял за руки, холодные как лед.

— Мне позвонила Лили. С Эмми плохо… она в больнице, — еле слышно выговорила Лара.

— Это серьезно?

Лара кивнула:

— Очень серьезно. — Лицо у нее сморщилось. — Она может умереть… она давно болела, а Лили даже мне не сказала. — Лара, уткнувшись ему в плечо, разрыдалась.

— Мы полетим к ней завтра, — заявил Рауль. — Какая медицинская помощь нужна? Скажи ей, что мы все оплатим.

Лара подняла на него залитое слезами лицо:

— Не думаю, что она захочет, чтобы я была с ней. Я бы на ее месте не захотела. В любом случае ей не нужна наша помощь. Бен при деньгах.

— Кто это Бен?

— Бен Уоррендер. Отец Эмили Роуз. Я до сих пор не могу в это поверить. Мы знали его всю жизнь. Его семья владеет поместьем. Она ничего мне не говорила. Господи, что она переживает сейчас!

— Ты отменила визит?

Она уставилась на него пустым взглядом.

— Визит к доктору Карлайлу.

— Я забыла… позвони ему.

— Разумеется, позвоню. — Рауль вынул телефон и отошел к большому окну, из которого открывался захватывающий вид на Манхэттен и Гудзон.

— Улажено. Мы сможем записаться на другой день.

— Спасибо. — Лара пригладила волосы и закрыла лицо руками. — Я ничего не соображаю. Ничем не могу ей помочь! Не могу представить, что с ней будет, если она потеряет Эмми…

— Ты можешь, — произнес он. — Ты потеряла ребенка.

Она взглянула на него:

— Это не то же самое.

Рауль не стал обсуждать детали и, пожав плечами, сказал:

— Ты очень плохо выглядишь. Пойдем. Тебе надо поспать. Ты совсем извелась.

Он отвел ее в спальню. Лара, едва передвигая ноги, покорно шла, опираясь на его руку.

Посмотрев на кровать, она попросила:

— Рауль, я хочу, чтобы мы легли вместе. Это меня хоть немного утешит. Пожалуйста.

Она просит его, забыв о гордости, но она ведь никогда не была с ним гордой.

Он что‑то хрипло пробормотал, и она ощутила тепло его губ на своих губах. Чего в этом поцелуе больше: страсти или нежности?

Он уложил ее на кровать, не говоря ни слова, снял с нее ночную рубашку, разделся и оказался рядом с ней.

Лара чувствовала легкие, едва ощутимые поцелуи на щеках, на веках. Она не открывала глаз, наслаждаясь минутами счастья от его рук, губ на своем теле, везде, везде. Рауль всегда знал, в каких местах ее коснуться и как коснуться.

Когда ее тело забилось от нетерпения, когда жар внутри сделался непереносимым, он оказался у нее внутри, даря наслаждение и восторг. Нежность и страсть были в каждом его движении, в каждом рывке, и слезы благодарности выступили у нее на глазах. Момент блаженства был одним на двоих, и восторженные крики соединились в один общий.

Лара засыпала, положив его руку себе на грудь, на сердце. Она чувствовала себя в безопасности и… любимой, пусть это и иллюзия.

Наконец Ларе позвонила сестра. Плакала Лили на этот раз от радости: Эмми идет на поправку. Лара немедленно позвонила Раулю, чтобы поделиться с ним хорошей новостью, но он не отвечал.

Тогда она решила приготовить ему специальное блюдо, чтобы отметить это событие. Лара успела узнать, где расположены местные магазины, а удовольствие от покупок в незнакомом городе ей еще не приелось.

Она увлеклась и накупила слишком много продуктов. Пакеты были тяжелые, а до их дома еще несколько кварталов. Она уже собралась поймать такси, как увидела, что стоит около кафе. В путеводителе, который она изучила раньше, было сказано, что сидеть в кафе, наблюдая прохожих, и пить кофе с датским печеньем — неотъемлемая часть нью‑йоркской жизни.

Она сидела за столиком у окна, пила кофе и ела печенье. Кофе, правда, ее разочаровал — оказался странным на вкус, но жизнь за окном позабавила.

И тут Лара увидела… их. Печенье выпало у нее из пальцев.

На другой стороне улицы ее муж целовался с темноволосой женщиной.

Лара похолодела, сердце сдавили ледяные тиски, грудь вот‑вот разорвется.

«Я не убегу и не стану притворяться, что ничего не видела!»

Расправив плечи, она встала и двинулась к выходу.

— Ваши покупки! И ваш счет! — Лара вытащила из кошелька несколько купюр и сунула официанту.

Задыхаясь, она перебежала улицу и, протолкнувшись сквозь поток людей, оказалась почти нос к носу с женщиной… с Нейоми.

Рауль стоит рядом, он в ярости.

— Лара!

— Потом. — Она подняла руку, не давая подойти к ней, и повернулась к нему спиной. Она смотрела на женщину. — Я не знаю, в чем ваша проблема, да и знать не желаю. Убирайтесь к черту и оставьте в покое моего мужа!

— Никогда не зли рыжеволосую.

Лара повернулась к Раулю.

— И никогда не целуйся на людях с женщиной, которая не является твоей женой, — парировала она.

— Это не я целовал ее, сага. Она с ума сошла. — Он посмотрел на Нейоми, взгляд у него был жесткий. — Мне очень жаль, что муж с тобой разводится, но у нас с тобой никогда ничего не было, и я в тебя не влюблен.

Лара и не заметила, как Нейоми ушла. Она смотрела на Рауля.

— Да, я разозлилась и была оскорблена, как и любая женщина, увидев, как мужчина, которого она любит, целует другую!

Он замер.

— Лара…

— Ты не захочешь этого слышать, знаю, но, видишь ли, я должна сказать. Рауль, я устала притворяться. Я люблю тебя, ничего с этим не поделать, и если ты не можешь меня полюбить… — она закусила губу и покачала головой, — то я бы хотела знать…