То, как Бубнов описал события корниловского мятежа, а также его анализ политического положения и выводы сильно отличалось от того, о чем говорили Сокольников и Луначарский на заседании ЦИК, зато было очень похоже на тезисы Ленина из статьи «Слухи о заговоре»

Бубнов предостерег своих слушателей от того, чтобы блокироваться с меньшевиками и эсерами, как это сделали некоторые московские большевики во время Московского Государственного совещания. «Ни в какие сношения с Советским большинством не входить. Центра с Советским большинством нам нельзя делать» – заявил Бубнов. Более того, он подчеркнул, что даже «с информационной целью мы тоже не должны входить» в общие с меньшевиками и эсерами органы. Через несколько часов после того, как Бубнов произнес эти слова, большевики войдут в Комитет народной борьбы с контрреволюцией, созданный ЦИКом.

Бубнов (точь-в-точь, как Ленин) раскритиковал московских товарищей, вошедших в аналогичный советский орган с представителями других советских партий. «Опыт московских товарищей показывает, что сначала они обратились к нам, а потом на нас плюнули. Нам нельзя такой ошибки повторять» – резюмировал он. Вместо «повторения ошибки» москвичей, по мнению Бубнова, нужно организовывать борьбу с корниловщиной своими силами. В полном соответствии с тезисами Ленина, он предлагал «действовать , чтобы вести собственную линию и не помогать ни Керенскому, ни Корнилову»

Более того, по его словам, «ЦК уже создал центр», который «должен объединить все элементы Петроградской организации». Этот «центр» должен незамедлительно заняться улучшением связи, мобилизацией масс и организацией дежурств.

За докладом Бубнова последовала дискуссия, столь же бурная, сколько и сумбурная. Один из ее участников даже иронически отметил, что выходит «у нас вермишель: и текущий момент, и обстрел Исполнительной комиссии». Действительно, значительная часть собравшихся критиковали работу Исполкома ПК и требовали немедленных перевыборов этого органа. Впрочем, большинство претензий к ИК (а отчасти даже и в адрес ЦК партии) были технического, а не политического свойства. Исключение составили претензии лично к Володарскому по поводу его речи в ЦИК 24 августа, в которой он, якобы, выступил с оборонческих позиций. Впрочем, Бокий сразу опроверг эту информацию, заявив, что речь Володарского была искажена журналистами.

Но были и политические возражения. Калинин раскритиковал подход Бубнова. «ЦК говорит, что для нас все равно: Корнилов или Керенский» – пересказывал он тезисы докладчика (а заодно, и Ленина) и подчеркивал разницу между армейской верхушкой и Временным правительством. По его мнению, партия должна сориентироваться – кто из противников опаснее. Если главную угрозу представляет Корнилов, то «мы должны от Керенского все выторговать», а если «соотношение таково, что у Корнилова мало шансов – тогда у нас один враг – Керенский» – с поистине мужицкой хитростью предлагал будущий всесоюзный староста. Однако он определенно высказался против всяких попыток организовать «выступление пролетариата»

Однако у Калинина нашлось много оппонентов, которые, наоборот, считали ошибкой то, что партия так долго сдерживала массы от выступлений. Теперь, по мнению целого ряда членов ПК (Рахья, Харитонов), необходимо было напрямую обратиться к массам с призывом к выступлению. При этом они были против участия партии в органах советского большинства, даже в порядке обмена информацией. Однако, вместе с тем, практически все согласились, что нельзя «противопоставлять партию Советам». Евдокимов пытался прояснить ситуацию: «Мы критикуем поведение теперешних Советов, но мы не против Советов… Мы против линии ЦИК, но не против их по существу». Даже Рахья соглашался: «Нельзя для класса дискредитировать Советы» – и пытался найти выход в перевыборах Советов – «Надо требовать переизбрать ЦИК»

Однако все упирались в одно и то же противоречие: как практически совместить установки «не выступать против Советов» и «не входить не в какие соглашения» с ними. Например, должна ли партия поддерживать сбор в пользу ЦИК, инициированный советским большинством, который теперь мог быть направлен на финансирование антикорниловской борьбы? Как отказывать в поддержке советскому большинству, в то же время не противопоставляя партию Советам, в столь острой ситуации? Выхода из этого противоречия найти так и не смогли и большинством голосов решили не принимать никаких политических резолюций, оставив эту заботу ЦК, а ограничиться лишь техническими приготовлениями по партийной линии (с привлечением районных Советов)

Итак, позиция Бубнова не была принята на вооружение ПК. Однако она оставалась своего рода альтернативой тактике, озвученной накануне Луначарским и Сокольниковым. Причем Бубнов, явно соотносивший свои слова с тезисами ленинской статьи «Слухи о заговоре», заявил, что излагает не «личное мое мнение, а … ЦК Исполнительной комиссии».

В отличие от ПК, Военная организация РСДРП(б), которой, фактически руководил главный партийный администратор, Свердлов, сумела выработать единую позицию. Она была отражена в нескольких статьях газеты ВО «Солдат» (представителем от ЦК в ней, как уже говорилось, с недавних пор был Бубнов), а также в резолюции, принятой на проходившей под председательством Свердлова на собрании членов «военки» и ее представителей в частях гарнизона столицы.

Эта резолюция, принятая поздним вечером 28 августа, возлагала вину за попустительство контрреволюции на «соглашательскую» политику умеренного большинства Совета. «Контрреволюция, создавшаяся в обстановке благоприятствующего ей соглашательства вождей из большинства Совета р. и с.д. в прочную организацию… – гласила она – подошла к настоящим событиям «корниловского наступления»». В свою очередь, политика Временного правительства рассматривалась в качестве «той канвы, на которой буржуазия выполнила организованный и глубоко продуманный заговор против революции»

Далее, резолюция требовала организовать власть рабочих, солдат и крестьян, «дав этой власти всю полноту гражданских и военных полномочий». Резолюция допускала участие в этой власти партий Советского большинства, правда, обуславливая этот вопрос целым набором требований, как то: освобождение арестованных после июльских событий большевиков, арест контрреволюционных офицеров, приведение в боевую готовность частей Петроградского гарнизона, вооружение рабочих и отмена смертной казни на фронте, а также расстрел «контрреволюционного командного состава на фронте, во главе с генералом Корниловым как изменником и предателем народа».

Принятие этих требований было необходимо, с точки зрения лидеров «военки», «чтобы готовность у вождей большинства Совета р. и с.д. окончательно порвать с контрреволюционной буржуазией выразилась на деле».

В дальнейшем «военка» организовала ряд митингов солдат петроградского гарнизона, а также запись около 40 тысяч рабочих столицы в вооруженные отряды Красной гвардии. «В чрезвычайных обстоятельствах… лидеры Военной организации, как и их коллеги из Петербургского комитета, сосредоточили все свои усилия на оказании помощи в защите революции через специально созданные внепартийные массовые организации, подобные Комитету народной борьбы с контрреволюцией, и через Советы» – резюмировал А. Рабинович.