Где-то между 27 и 29 сентября ЦК отправляет к Ленину специального связного – Александра Шотмана со специальным заданием «успокоить Ильича». Отвечая на прямой вопрос вождя, Шотман вынужден был подтвердить, что «Центральный Комитет воспретил ему въезд в Петроград» и что «в интересах его личной безопасности ему необходимо пока оставаться в Финляндии». Очевидно Ленин был возмущен этим фактом и потребовал письменного подтверждения этого постановления. «Я – рассказывает Шотман – взял листок бумаги и в полушутливой форме написал приблизительно следующее: «Я, нижеподписавшийся настоящим удостоверяю, что Центральный комитет РСДРП(б) в заседании своем от такого-то числа постановил: Владимиру Ильичу Ленину, впредь до особого распоряжения ЦК, въезд в город Петроград воспретить»… Взяв от меня этот «документ», Владимир Ильич бережно сложил его вчетверо, положил в карман, и затем, положив руки в вырезы жилета, стал быстро ходить по комнате, повторяя несколько раз: «Я этого так не оставлю!»»

По всей видимости, Ленин ни минуты не планировал подчиняться решению ЦК. Традиционно считалось, что Ленин вернулся в столицу лишь 7 октября. Эта версия была вмонтирована в официальную советскую историографию «Кратким курсом истории ВКП(б)», откуда ее заимствовали также и зарубежные историки. Однако целый ряд исследователей и свидетелей тех событий указывали на более раннюю дату возвращения Ленина. Об этом прямо заявляли, в частности, Стасова и Фофанова, выступая на специальном совещании по вопросу о времени возвращении Ленина в столицу, устроенном в начале 1960-х в Ленинграде. Кроме того, многие партийные деятели (Шотман, Зиновьев, Фофанова) в своих воспоминаниях подчеркивали, что Ленин приехал в Петроград «самовольно», без ведома ЦК.

Например, Шотман вспоминал в 1925 г., что, будучи связным между ЦК и Лениным, он узнал о самовольном переезде вождя в столицу случайно, от Рахья: «Собираясь однажды в очередную поездку в Выборг навестить Владимира Ильича, я встретил на финляндском вокзале Эйно Рахья, который, хитро улыбаясь, сообщил мне, что нет смысла ехать в Выборг, т. к. Владимир Ильич переехал в Петроград (происходило это, судя по тексту воспоминаний в конце сентября – А. С.)… Я его, конечно, основательно выругал, сказал, что попадет ему от ЦК, как полагается, и побежал к тов. Зиновьеву… чтобы посоветоваться с ним, как быть? По совету Зиновьева я пошел в ЦК и рассказал покойному Я. М. Свердлову об этой «неприятной» истории. После продолжительной с ним беседы решили: «так оставить»». Если дело обстояло действительно так, как это описывает Шотман, то это тем более свидетельствует о том, что конфликт между ЦК и Лениным достиг самой острой формы.

Историки В. И. Старцев и В. Т. Логинов собрали все разрозненные свидетельства о дате возвращения Ленина в Петроград и пришли к единогласному выводу: наиболее вероятной датой следует признать именно 29 сентября. Логинов восстановил события этого дня чуть ли не по минутам. По его данным, Ленин успел встретиться с Зиновьевым и подробно выяснить настроения членов ЦК. Под впечатлением от полученной информации, он вечером 29 сентября пишет статью «Кризис назрел»

В ней Ленин в очередной раз доказывает, что наступил переломный момент в развитии революции – как в России, так и на Западе. Большевики в России, по его мнению, находятся в значительно более благоприятном положении, чем любая другая революционная интернационалистская сила в мире. И именно на них теперь лежит ответственность за дальнейший ход событий. Кризис, в котором оказалась страна, считает Ленин, может быть преодолен только революционными методами, на которые способна лишь подлинно революционная власть. До тех же пор, пока власть находится в руках буржуазии и «соглашателей», масштабы катастрофы будут только расти. Более того, с каждым днем возрастает угроза контрреволюции, подавления массового движения (особенно Ленин отмечает нарастающее крестьянское движение). А посему, немедленный захват власти есть главный, жизненно важный вопрос. И если большевики «дадут себя поймать в ловушку конституционных иллюзий, «веры» в съезд Советов и в созыв Учредительного собрания, «ожидания» съезда Советов и т. п. – нет сомнения, что такие большевики оказались бы жалкими изменниками пролетарскому делу».

В целом, основная часть статьи не содержала ничего принципиально нового по сравнению с несколькими предыдущими текстами. Ленин лишь развивал свои прежние тезисы о необходимости вооруженного восстания и захвата власти. Но теперь его аргументы обращены исключительно против ориентации на съезд Советов.

Заключительную часть статьи Ленин не рекомендовал публиковать, а предлагал раздать «членам ЦК, ПК, МК и Советов», т. е. рассматривал как тезисы в широкой внутрипартийной дискуссии. В этой части Ленин говорит о сугубо внутрипартийной ситуации и своем видении того, как ее изменить.

«Надо… признать правду, – пишет Ленин – что у нас в ЦК и в верхах партии есть течение или мнение за ожидание съезда Советов, против немедленного взятия власти, против немедленного восстания. Надо побороть это течение или мнение». Итак, задача определена: победить соответствующее «течение или мнение». Но кто является его носителем? Ленин отдает себе отчет, что на данный момент с «неверных» позиций выступает большая часть «ЦК и верхов партии». Обращаясь к этому большинству, он пишет: «сначала победите Керенского, потом созывайте съезд».

Еще раз изложив свою аргументацию в предельно эмоциональном ключе (текст изобилует выделениями и восклицательными знаками), Ленин переходит к последнему средству давления на коллег. «Видя, что ЦК оставил даже без ответа мои настояния в этом духе с начала Демократического совещания, что Центральный Орган вычеркивает из моих статей указания на такие вопиющие ошибки большевиков … видя это, я должен усмотреть тут «тонкий» намек на нежелание ЦК даже обсудить этот вопрос, тонкий намек на зажимание рта, и на предложение мне удалиться. Мне приходится подать прошение о выходе из ЦК, что я и делаю, и оставить за собой свободу агитации в низах партии и на съезде партии». Угроза выхода из ЦК харизматического лидера, основателя и вождя партии, это, пожалуй, самый неожиданный, которого члены большевистского руководства никак не ожидали.

На этот раз Ленин не предлагает никому тактического союза и не намекает на свою готовность к совместной фракционной борьбе внутри центрального аппарата партии, как это было в «Дневнике публициста». Теперь все серьезнее. Ленин прямо противопоставляет себя всему ЦК и заявляет о своей решимости сражаться с ним за влияние на всю партию.

Сразу после статьи «Кризис назрел», между 29 сентября и 4 октября, Ленин пишет еще несколько текстов аналогичного содержания. Это воззвание «К рабочим, крестьянам и солдатам», знаменитая брошюра «Удержат ли большевики государственную власть», «Письмо в ЦК, МК, ПК и членам Советов Питера и Москвы большевикам», а также «Тезисы для доклада на конференции 8 октября Петербургской организации, а равно для резолюции и для наказа выбранным на партийный съезд».

Эти четыре текста составляют вместе целую серию, объединенные, помимо прочего, одной общей задачей. Во-первых, все они адресованы не руководству, а гораздо более широкой партийной аудитории. Во-вторых, в них ставится задача изменить фарватер партийной политики, помимо, и даже вопреки линии ЦК. Это программа внутрипартийной борьбы против существующего руководства.