– Вот что, – перебила ее Раенко. – У себя я вас не могу приютить, поскольку, по всей видимости, мне придется вести ваше дело. А вот, – она достала записную книжку, – на обследование после перенесенных стрессов вас и вашего ребенка положить могу. Страховой полис с собой?

– Я думаю, это излишне, – Регина умоляюще посмотрела на следователя.

Однако Елена Михайловна оставалась непреклонной.

– Во-первых, – она указала глазами на сына Регины, – вы уверены, что после аварии у него нет сотрясения? А во-вторых, там вы будете под присмотром. Ведь еще неизвестно, кто и для каких целей вас похищал. Больницы сейчас хорошо охраняются.

В конце концов Регина согласилась с доводами следователя, одновременно вспомнив об изнасиловании. «А вдруг этот подонок чем-нибудь меня заразил! – Ей стало нехорошо. – Этого еще не хватало». – При мысли о заразе мир сделался тусклым и серым.

– Да, я согласна, – почему-то стесняясь смотреть в глаза Раенко, кивнула головой Регина.

Елена Михайловна постаралась. Филипповых разместили в двухместной палате неврологического отделения одной из больниц города.

– Дополнительная охрана из милиции здесь не нужна. – Раенко окинула взглядом небольшое светлое помещение и подошла к окну. – Третий этаж плюс собственная служба безопасности. О том, что вы здесь, никто не знает. На всякий случай я попрошу сделать так, чтобы питание вам организовали в палате...

По пути в клинику Регина попросила Елену Михайловну завезти их в супермаркет для покупки всего необходимого. Поэтому сейчас Сергей увлеченно возился с детским конструктором на своей кровати, не мешая маме.

Регина не ощущала особой радости после своего освобождения. Она боялась, что теперь это каким-то образом отразится на Антоне. Наверняка тот мужчина с обвислым лицом обдумывает, как сделать, чтобы его самого не нашли. А много ума для этого не надо, нужно просто убрать свидетелей. Она слышала, читала и видела в кино: для бандитов не является преградой тюремная ограда и стены камер. У них очень длинные руки. Возможно, они постараются закрыть рот Чене, а потом убьют Антона. Ее тоже будут искать. О чем можно говорить, если они умудрились отыскать ее в другом городе и спокойно вывезти в столицу... За размышлениями быстро пролетела ночь. Уснув под утро, она была разбужена санитаркой, которая принесла завтрак. На удивление, за время, проведенное в больнице, Сережка не капризничал и не пытался улизнуть из палаты.

«Наверное, у него уже вошло в привычку находиться в ограниченном пространстве», – с грустью подумала она.

Дверь распахнулась, и на пороге появилась Раенко.

– Как прошла первая ночь? – Елена Михайловна потрепала по голове малыша и вопросительно посмотрела на Регину.

– Хорошо, – пожала та плечами. – Спала не очень...

– Я бы удивилась, если бы было наоборот. – Следователь села на край кровати. – Возможно, сегодня вам придется появиться в прокуратуре. Я пришлю машину.

– Зачем? – удивилась Регина. – Я уже все рассказала.

– Вы, я вижу, в такой ситуации впервые. – Елена Михайловна улыбнулась. – Впереди у вас очень много встреч со мной. До суда будут и очные ставки, и следственный эксперимент, и уточнение разного рода деталей. Так что не спешите забывать дорогу в прокуратуру. Кстати, машину вашу нашли. Она была брошена в одном из дворов на улице Королева. Сейчас занимаемся поисками квартиры, где вас держали. Вы так больше ничего и не вспомнили, кроме номера дома? Хотя бы по каким улицам вас везли?

– Мне не до этого было. – Регина виновато потупила взгляд, и вдруг ее осенило. – Там супермаркет на первом этаже.

– А название не помните? – оживилась Раенко.

– К сожалению, нет, но когда мы в первый раз въезжали во двор, я обратила внимание на автобус. Он соответствовал году моего рождения, семьдесят седьмой, и прошел навстречу.

– Ну вот, это уже что-то, – следователь воспрянула духом. – Значит, теперь будем проверять двенадцатиэтажные дома под номером семнадцать, с универсамом на первом этаже. И расположенные по улицам, где проходит семьдесят седьмой маршрут автобуса. Просьбы, пожелания есть? – посмотрев на часы, спросила Елена Михайловна.

– Я сегодня еще вот о чем подумала. – Регина изучающе посмотрела на Раенко и вздохнула. – Не навредит ли Антону возбуждение уголовного дела? Может, я поторопилась с заявлением.

– Ваше заявление – обычная формальность. Дело было бы заведено в любом случае. Эти преступления относятся к особо тяжким, и от вас уже ничего не зависело. Кроме того, гражданин Левандовский скончался вследствие полученной при падении об асфальт травмы головы. Вы же не будете утверждать, что в машине оказались случайно, а Левандовскому причинили тяжкие телесные повреждения, которые, кстати, послужили косвенной причиной его гибели, просто так?

От слов Раенко Регине сделалось дурно. Едва передвигая ногами, она дошла до кровати и взялась обеими руками за спинку:

– А вы нашли Подковыркина?

– Чеботарев пока молчит, – Елена Михайловна пожала плечами, – а Подковыркиных в Москве сотни, если не тысячи...

За несколько суток, проведенных сначала в камере предварительного заключения, а затем в СИЗО, Чена выработал для себя четкую линию поведения: ничего не видел, ничего не знаю, и вообще, я не при делах. Попросил кореш родственницу в деревню отвезти. Чего тут такого? Согласился. А дальше вы все сами знаете. Мало ли чего она там несет. Откуда мне было знать, что с головой у нее не того...

За решеткой он оказался в третий раз, обстановка была знакомой. Однако так серьезно впервые. Мало того, что за похищение людей по головке не гладят, так еще и изнасилование заложницы шьют, а это большая вероятность не только надолго сесть, но и оказаться у параши.

Слабо разбираясь в тонкостях судебно-медицинской экспертизы, он тешил себя надеждой, что из-за большого, почти сутки, промежутка времени эта процедура будет бессмысленной. Поэтому решил твердо настаивать на оговоре.

С утра вызвали на допрос. Привели в специальную клетку, оборудованную в углу узкой комнаты. Этот пенал был выкрашен в унылый серый цвет, под самым потолком небольшое окно, забранное решеткой. Вошла молодая, довольно красивая женщина. Сев за стол с прикрученными к полу ножками, она достала бумагу и ручку.

– Я капитан юстиции, следователь по особо важным делам Раенко Елена Михайловна. – Близоруко прищурившись, женщина с неприязнью посмотрела на сидевшего, словно в зоопарке, Чену. – Буду вести ваше дело. Вы подозреваетесь в совершении преступлений по статьям...

«Черт побери, – с досадой думал он, не вникая в то, о чем говорит Раенко, – не хватало еще бабы-следачки».

– ...Гражданин Чеботарев, вы меня слышите?! – Голос следователя вернул Чену в реальный мир.

Он поднял на нее глаза и утвердительно кивнул головой.