Холодные зимы

Не хуже, чем лето,

Вот только я раньше

Не знала про это,

Ждала, как чуда,

Солнечный свет.

Могильный холод —

На все ответ.

И все в таком духе. Не гениально, но рифмы вяжутся. И на том спасибо.

– Алло, подруга! Мы с тобой уже однозначно на ужин напели. Или ты собираешься заделаться стахановцем?

– А? Что? – пришла я в себя. Да, глубоко я задумалась. А Лексу не понравилось, видать, как я пою.

– Что-что, – передразнил меня он. – Кончай концерт. Пошли-ка прогуляемся.

– Ладно, – согласилась я. – Куда пойдем?

– Я тебе город покажу.

– Ха, о чем ты говоришь? Я тут выросла или ты?

– Да какая, на фиг, разница, кто где вырос? Я все города знаю лучше, чем ты.

– Это еще почему?

– Потому что ты знаешь только дорогу из школы домой.

– Да что ты говоришь! – фыркнула я, но на деле оказалось, что с определенных сторон он действительно знает город лучше. Обнаружилось, что недалеко от Красной площади, на Никольской улице, прямо под бдительными взорами ментов продаются и кетамин, и анаша, и кое-что покруче.

– Кое-что, о чем маленьким девочкам по имени Элис лучше пока не знать, – кривлялся Лекс.

Интересно, эти менты выглядели настолько людьми «в курсе происходящего», что казалось, они просто охраняют аккуратненьких бабусь с ридикюлями из кожзаменителя. Те были в линялых серых пальто с оторочкой из драного кота, а в их сумочках таились горы травы, прокопана, феназепама, кетамина и, соответственно, ингредиенты под коктейль «винт». Все в изобилии и по сходной цене.

– Купим травы? – спросил Лекс так, словно мы были молодой семьей, вышедшей в магазин за продуктами.

– Конечно, дорогой, – ухмыльнулась я, и мы продолжили экскурсию, укурившись в ближайшем же подъезде.

– Стало веселее, – одобрил происходящее Лекс, обнял меня за талию и двинулся дальше. Он как-то свободно и легко приобнял меня, словно бы не было в этом ничего особенного. Но меня пробил электрический ток. Физическое, ярко ощутимое удовольствие от того, что красивый, интересный и мне и окружающим парень обнимает меня за талию. И вообще, всячески дает понять, что я ему интересна.

«Только бы это не кончалось. Только бы это не оказалось случайностью. Случайным днем, где я была с ним вдвоем, за которым последует множество дней, когда я опять буду одна. Элис-одиночка».

– Ты как? – заботливо спросил он меня.

– Отлично! – улыбнулась я, и он меня поцеловал. Все было договорено между нами, ни в чем не было сомнения. Мы целовались и хохотали.

– Хорошая девочка Элис. Тебе понравились мои песни?

– Да, – кивала я.

Мы гуляли по Арбату, где, к моему удивлению, оказались целые толпы «наших». Они кучковались вокруг гитаристов, а некоторые узнавали Лекса и просили спеть. В тот день он был добрым, и я могла слушать его сколько влезет. Это потом я узнала, что в его жизни песни и веселый смех встречаются крайне редко. Что в основном она состоит из совсем другого материала. Но тогда я уже слишком сильно была к нему привязана. Я бы даже сказала, прикована. Слишком для того, чтобы понимать, что в его жизни песен практически и нет. А в тот день мы истоптали все ботинки, истерзали пальцы, играя снова и снова, и к вечеру вернулись в гостеприимный дом Данилы вдвоем. Мы были вместе. Как-то сразу и насовсем вместе. Лекс не был связан условностями «того» мира, поэтому не испытывал страха ответственности, не кричал после каждого поцелуя:

«Это еще не значит, что я тебя люблю! Мало ли, поцелуй. Может, я еще и передумаю. Не дави на меня!» Ночь, проведенная на Данином диване, показала, что наши переплетенные тела дрожат и вибрируют на одной волне. Не было лишних слов или каких-то нелепых вопросов типа «кончила ты или нет?». Не было робости или страха выглядеть хуже, чем ты есть.

– Мы же на дне! Что тут может быть плохо, если мы и так хуже всех? Один диван на четверых? Но мы же не занимаемся групповухой. Мышка любит Старка, а мне нравится Элис. Наши помыслы чисты. – Так говорил Лекс, когда я, счастливая, еле прикрытая грязным шерстяным одеялом, лежала, уткнувшись в его плечо.

Даня ради рождения нашей с Лексом любви решил перебиться несколько ночей на полу – невиданный шаг. Вообще, Лекс всегда умел выбить для себя наилучшие условия существования, но я, помня о крышах и о водке, которая не согревает, сколько ее ни пей, была кардинально против создания неудобств для Данилы.

– Дань, ты же любишь спать на диване. Я лягу на полу, – запричитала я.

– Да брось ты, Элис, я так рад за вас с Лексом.

– Чему рад? Он классный парень, но сегодня он здесь, а завтра улетит.

– Как только переменится ветер, – кивнул Лекс, – но это не должно беспокоить тебя. Ложись спать.

– Как это не должно беспокоить? У меня нет дома, мне некуда пойти. Я лягу спать на полу, а Даня – на диване. И я буду убирать, готовить и забивать косяки. Все, что угодно, только бы он был доволен, – я разволновалась. Мужчины всегда вносят разлад в мои планы. Так или иначе. Лекс же потому и не боится ответственности, что для него ее и нет вовсе.

– Элис, Элис, Элис... Ты что? Мы только сегодня встретились, а ты уже устраиваешь истерику! – усмехнулся Лекс. Конечно, он был прекрасен, но я не верила, что он может как-то переменить мою жизнь. И еще боялась, что вдруг он все-таки сможет ее переменить.

– Прости. Я сама не знаю, что со мной. Мне почему-то страшно.

– Во-первых, Данька не монстр какой-нибудь, чтобы выгнать тебя на зиму глядя. А во-вторых...

– Что? Что во-вторых?

– Во-вторых, если ты захочешь, то, как только переменится ветер, мы отправимся отсюда вместе. Хочешь? – его глаза ласково и спокойно смотрели на меня.

– Правда? Возьмешь с собой?

– Даже и не сомневайся. Такую девочку я никуда не отпущу.

– Ну, конечно, – отвернулась я. Мне показалось, что он надо мной издевается.

– Я абсолютно серьезно. Дань, скажи ей, что я такие предложения никому не делал. – Он выжидающе повернулся к Даньке. И я тоже.

– А? Ну, на моей памяти – никогда. Я вообще не понимаю, что происходит, – растерянно бормотал Данька.

– Ну, убедилась?

– Да в чем? – не унималась я.

– В том, что ты мне очень-очень нужна. А хочешь, я на тебе вообще женюсь?

– Да что ты? – оторопела я. – Мне еще нет восемнадцати.

– Ерунда. У меня знакомая есть. Она нас и так распишет. Ну как, согласна?

– Даже не знаю. Ты и правда хочешь на мне жениться?

– Именно! – взмахнул руками он. – Очень хочу. И ты будешь мне уступать кровать, убирать и готовить.