— Ты в своем уме, девочка? Куда ему в таком виде? Поверь мне, он даже, когда в себя придет, пальцем пошевелить не сможет. Ни о какой подводной лодке и речи нет.

Хотите верьте, хотите нет, но я уже научилась не вступать в пустые пререкания, особенно по поводу решений и приказов, которые все равно выполнять не собираюсь. Наука эта мне трудно далась. Но я ее таки одолела.

Поэтому я с доктором спорить не стала. А начала собираться. Послала Клыка и Игги раздобыть на завтрак еды. Потребовала у Ангела отчета о том, как они оказались под водой, а не сладко посапывающими в постели под одеялами, и наконец устроилась поудобнее в кресле с Надж слушать ее рассказы про школьное житье-бытье.

— Там классно было. Мне все нравилось. Я за несколько дней столько всего узнала. В сто раз больше, чем за всю жизнь из телика.

— Это хорошо, — с трудом выдавила из себя я. И поскольку врать и притворяться мне учиться не надо, считайте, что прозвучало это вполне убедительно. — Тем более здорово, что ты решила вернуться в ряды крылатых.

По всему видно, Надж смутилась:

— Понимаешь, я ужасно без вас скучала. И за маму твою ужасно боялась. И потом, не могу же я вас бросить. А вдруг вам помощь моя понадобится?

Обнимаю ее и крепко-крепко прижимаю к себе.

Потом стая докладывает ей о наших достижениях в военно-морской подготовке, а я наклоняюсь проверить Газзи. Врач сказал, что он проспит целый день. По моим прикидкам это означает часа четыре. Значит, проснется где-то в четыре тридцать.

Нам вот-вот пора будет отправляться на пристань. Маму похитили, кажется, чуть ли не месяц назад. Кто знает, как она там теперь. Поэтому пропустить подводную лодку совершенно невозможно.

Решаюсь разбудить Газзи и ерошу его слипшиеся от соленой воды и от мази волосы:

— Газзи, ты как, подняться можешь?

Он сонно ворочает глазами, не понимая, где находится, но быстро приходит в себя:

— Ага. Мне, конечно, хреновасто, но ничего, сейчас очухаюсь.

— Спасибо тебе. Ты просто герой!

Мы улыбаемся друг другу. Он — еще пока слабо, а я по-настоящему, восхищенно.

— Значит так, команда! Быстро собираемся.

Все мы слегка ошалели от недосыпа. Сами понимаете, недосып — это мягко сказано. Хорошо, если мы часок вздремнули. Но ничего, пара чашек кофе — и мы быстро придем в себя.

— Эй, куда это вы собрались? — В дверях стоит врач, держа в руках историю болезни Газзи.

— Простите, но нам пора на подлодку. — Надеюсь, мой железный тон не обманывает его относительно нашей готовности свалить из госпиталя, невзирая на его предписания.

— Он отсюда никуда не пойдет. — Упорства врачу тоже, видно, не занимать. — Люди после встречи с португалкой неделями встать не могут.

— У нас все быстро заживает, — скромно вставляет Газзи.

— Мы надеялись понаблюдать за тобой и изучить ваш восстановительный процесс, — честно признается доктор.

Я вздыхаю:

— Платили бы нам копейку каждый раз, как мы это слышим… Ладно, ребята, айда отсюда!

Врач скрестил руки, расставил ноги и загородил собой дверь в коридор:

— Простите, но здесь командую я. И я еще раз повторяю, что никуда он отсюда не пойдет.

— Охо-хо. — Я поворачиваюсь к Клыку. Он мгновенно подскакивает к окну, открывает раму и выпрыгивает наружу. За ним — Ангел с Тоталом.

Проходящая по коридору медсестра заглядывает через плечо доктора в нашу палату, взвизгивает, и из рук у нее сыпется целая кипа историй болезней.

Газзи меж тем уже вспрыгнул на подоконник.

— Спасибо за все, док, — искренне благодарит он врача и бросается из окна. На секунду скрывается из виду, но тут же, раскрыв крылья, бодро взмывает вверх.

Снизу кто-то кричит:

— Смотрите, вот еще один!

А я тем временем сначала выпихиваю из окна Игги и Надж. Наконец и сама стою в оконном проеме.

— Спасибо вам. Большущее спасибо! Но я же сказала, что нас ждет подлодка. — И с этими словами я выпадаю из окна.

Подо мной шесть этажей. Взмахиваю крыльями и чувствую, как ветер подхватывает меня и несет вверх, все ближе и ближе к моей стае. Темное небо еще только слегка тронуто предчувствием рассвета, а ветер по-ночному прохладный.

Наконец-то настало время.

Мама! Не бойся! Я уже спешу тебе на помощь.

Знаете, о чем я совершенно не подумала, когда настаивала, чтоб нас взяли на подводную лодку?

Во-первых, о клаустрофобии, которой вся моя стая страдает больше, чем любое другое живое существо на свете. А во-вторых, о том, что мы окажемся в маленьком замкнутом невентилируемом пространстве с Газманом.

И теперь я стою, с ужасом уставившись на открытый люк и круто уходящую вниз узкую лестницу.

Еще недавно мы провели изрядное время в Антарктике на исследовательском судне «Венди К». Так что маленькие и тесные корабельные пространства нам не в новинку. Но тесноту на подводной лодке даже представить себе было невозможно.

По масштабу подводных лодок, «Миннесота» — большое судно. Но ее не сравнить с Диснейлендом. Или пляжем. Или с пустыней. Или с открытым небом.

— Эй, Макс, ты спускаешься или нет? — торопит меня Надж.

Нас уже дожидаются два офицера, а секундная стрелка неумолимо бежит вперед.

Выглядит все это так, точно мне предстоит залезть в огромный гроб.

И ощущение то же.

Но не могу же я осрамиться перед всеми моряками. И перед стаей. Перед стаей особенно.

Глянула на Клыка. На его лице написано, что он прекрасно меня понимает. Но оба мы, как дважды два, знаем, что я сейчас соберусь с силами и спущусь в душное чрево подлодки.

За шиворот мне стекает холодный пот. Во рту пересохло, горло свело. Перед глазами лихорадочно мелькают картинки: вот я под водой дико ору в темноте. Вот я в отчаянии скребу по металлическим стенам ногтями. Боже! Зачем я только выпила третью чашку эспрессо?

Собираю волю в кулак. Глубоко дышу. Раз, другой, третий. Думаю, что все это ради того, чтобы вызволить из плена мою маму, которая уже не раз спасала мне жизнь. Что мама сама сейчас брошена на дно океана в подводной лодке, которая, скорее всего, еще меньше и еще теснее, чем наша «Миннесота».

— Макс, это только подлодка, а не котел с кипящим маслом — пихает меня в спину Тотал. Сам он тоскливо скулит от расставания с Акелой. — Давай, поторапливайся, да посмотрим скорее, есть ли у них круассаны на завтрак. А то у меня уже живот подводит.

Делаю решительный шаг вперед. С причала — на металлический пандус, перекинутый на бронированный корпус субмарины. И дальше, стараясь не думать о том ужасе, который неминуемо на меня сейчас обрушится, прямо к открытому на носу люку. Спускаюсь вниз по трапу и, прежде чем скрыться от надводного мира, изображаю бравую улыбку и лихой прощальный взмах руки. За мной следуют Газзи, Тотал, а там и вся стая. Теперь обратной дороги нет.