другие названия. Мечта скользила мимо. Потом и Эмма тоже осталась позади.

Капитан приказал на главном терминале отобразить вид с носа корабля. Впереди было солнце-Ра. Абсолютно холодное изображение полыхнуло жаром на смотрящих офицеров и матросов. Перегрузка возрастала. Дикс, нервно накручивая ус, совсем не обращал внимание на то, что половина сидела не на штатных местах, и нагрузка придавливала их к стенам, к полу. Все маневровые двигатели работали на полную, чтобы хоть как-то сократить тормозной путь.

Наконец ИИ Корабля проснулся и уловил проблемы. На главном терминале сверху в углу загорелась тревога, и завыла сирена. Женский приятный голос невозмутимо сообщил:

— Внимание! Внесите поправки в параметры работы основного двигателя, включите торможение.

— Без тебя знаю! — Огрызнулся Капитан.

— Время до вхождения в опасную зону пятнадцать минут, — Все также напевно лепетала цифровая девушка.

— Ну! — Крикнул мне Марк, схватив за рукав.

Я, уже нервничая, закрыл глаза и опять отследил события на станции. Неизвестный вошёл на корабль через грузовой отсек. Получай, ублюдок. Выброс гормона сначала замедлил частоту биения затем остановил сердце.

Я очнулся, ожидая увидеть спокойных людей, которые безмятежны и деловиты.

— Время до вхождения в опасную зону десять минут! — Издевательски говорил электронный помощник.

Что случилось? Я сделал все как положено! Но реальность не изменилась. Только не это! Мысли путались в панических атаках.

Марк смотрел на меня, силясь понять что происходит. Он по-прежнему ждал, что вот-вот случится чудо. А его не было.

— Марк. У меня не получилось.

Мы оба, не сговариваясь, посмотрели на огромное Ра.

— Геенна огненная, — Произнёс мой товарищ и непередаваемое чувство дикого страха полностью окатило меня.

Остекленевшие глаза Марка говорили, что с ним происходит нечто подобное.

— Время до вхождения в опасную зону пять минут.

Я смотрел как загипнотизированный на экранное солнце, и вдруг на мостике появилась Принцесса. Несмотря на дикие перегрузки она стояла прямо и смотрела в мою сторону. Похоже опять, кроме меня, ее никто не видел. Потом она исчезла как всегда.

На экране вместо солнца появился ярко белый прямоугольник. Корабль влетел в него и все исчезло. Главный терминал стал абсолютно чёрным. Сигнал тревоги заглох. Наступила тишина.

14

— Мне кто-нибудь объяснит, что происходит?! — Орал капитан, видимо переживая последствия нервного напряжения.

Капитан ждал пояснений специалистов, потому что ничего не понимал. Но внутри уже теплело от мысли, что пронесло.

Я уже знал, что опасность позади, мой ангел хранитель был тому гарантией. Поэтому, успокоив дыхание, я задался вопросом, не где мы, это потом, а почему мое воздействие на реальность потерпело крах.

Прокрутив в трансе случившееся я был поражён. Я идиот! Кретин! Кумыс! Оказалось, что Орден провёл меня. Они запустили двух агентов. Один на станции раздолбал наши тормоза, а второй, крыса с корабля, должен был страховать. Если вдруг агент на корабле обнаружит целый прибор, то он должен был его разбить. Он же не думал, что может поджарится на солнышке. Когда я корректировал реальность, я убрал только одного, а второй уже в изменённом мире обнаружив неповрежденный механизм сделал контрольный удар.

Просто гениально. Какой-то особист из ордена все просчитал. Если бы не Принцесса… Тут я даже не хотел представлять.

— Капитан Дикс, я вам все объясню потом, давайте сначала разберёмся с человеком, кто разбил узел торможения, — Решил я ответить на призыв Капитана.

— Ты знаешь, кто это сделал? — Месть за испытанный страх захватила Дикса.

Я кивнул капитану и подошёл к одному из находившихся на галерке. Матрос с непроницаемым лицом стоял в кругу своих сослуживцев, которые только отходили от шока и перегрузок.

— Ты вообще понял, где мы должны были оказаться по твоей милости? — Я теперь ждал от него осознания вины.

— Ты че ко мне подошёл, ты че думаешь я там что-то сломал?

Его наглость меня вывела из себя. Он вообще ничего не понял и не поймёт. С криком от боли из-за сведённых судорогой мышц он рухнул на пол. Всё, проехали. Я не хотел ему легкой смерти, пусть покатается в инвалидной коляске. Тело предателя вынесли.

Капитан уже окончательно успокоившись прогнал всех лишних из рубки, кроме нас, богов. Он уточнил у ИИ корабля координаты, и приказал найти и указать целью стыковки транспортный хаб, который располагался между орбитами Эммы и Сикса (Земли и Марса). Этот хаб всегда был сориентирован на Эмму и летел с ней параллельно вокруг Ра.

— Хаба не обнаружено, — ответил ИИ.

— А Эмма на месте? — типа с сарказмом спросил капитан.

— Все планеты и Ра на месте, — ИИ чуть потроллил Дикса.

И мне и Марку было известно, что мы в другой реальности, но как об этом сказать людям. Да и хотелось сперва понять, что это за реальность. Интерес у меня был сугубо академический. Совсем не хотелось влезать в этот мир в качестве субъекта, думаю приключений мне достаточно уже.

К тому же подспудно я думал снова все переиграть. Опять вмешаюсь в ход истории. Не дам второму агенту завершить миссию, и «Мечта», как ни в чем не бывало, штатно завершит свой рейс, и даже Марк не будет помнить эту почти неизбежную встречу с солнцем.

А пока я смотрел на очередную копию Земли. Там был в расцвете двадцатый век, если оценивать по Земной истории. Примерно конец восьмидесятых и начало девяностых, судя по нюансам технического развития.

Сразу образы и ощущения всплыли в памяти. Это же эпоха которую я застал, пусть и в детстве. Мы, люди, всегда даём оценки тем историческим событиям, которые помним лично, наполняем их эмоциями. И, тем самым, искажаем реальность. Человек устроен так, что, как правило, он не помнит своё раннее детство. Как думаете, почему? Потому что природой заложен способ защиты от боли и стресса, которыми полна жизнь малыша. В памяти остаются только приятные воспоминания. А где же объективность?

Те кто ругает девяностые, что стало мемом в десятых годах двадцать первого века, — это люди старшего возраста, у которых память искажена положительными эмоциями о более ранней эпохе застойного СССР.

Поверьте, все времена жизни человечества представляют собой нескончаемую цепочку ужасов и страданий, смертей и унижений. Но не смотря на это, все времена — это цепь достижений, героизма, любви и радости. Просто мы помним плюсы молодости безжалостно уничтоженные минусами зрелости. А в старости все переворачивается ещё раз, уже времена пика нашей силы нам кажутся идеалом. И это не то, что было на самом деле.

Кроме блокировки боли есть ещё один исказитель истории — это деление мира на своих и чужих. Как вы понимаете, свои всегда