«Весну», «Ангела со скрипкой», «Нарцисса», «Элегию» и «Вакханалию» из «Орфея», автор заключает: «Танец Айседоры — серьезный предвестник будущего».

После короткого визита в Киев Айседора закончила свои гастроли в России и вернулась в Германию, оставив россиян в размышлениях об ее искусстве и о переоценке их работ в этом свете. Критик Светлов позже писал: «Танец, когда-то высшее из искусств, был отрешен из-за религиозных соображений… Дункан удалось упростить его, очистить от излишеств и крайностей… Сегодняшний балет Должен проникнуться дунканизмом. И как только это случится, он отбросит фальшь и условности и поднимется до высот доселе небывалых». И добавил: «Влияние дунканизма на хореографию XX века гораздо шире, гораздо глубже, чем это кажется с первого взгляда»30.

РОЖДЕНИЕ ДИДРЫ

1905–1906

Путешествие в Россию завершилось. Айседора и Крэг вернулись в Берлин. Здесь она возобновила преподавание в школе и выступала с небольшими концертами в близлежащих городах.

Крэг тоже усиленно работал. «В этом, а также в 1906 году я придумал оформление нескольких сцен в спектаклях, и некоторые из них вошли в мою книгу «По пути к новому театру». За эти два года благодаря дружбе с Айседорой и вдохновению, которое она мне дарила, я создал лучшие из своих эскизов»1. Он становится известным в Германии, выставки его рисунков состоялись в Дюссельдорфе, Берлине и Кельне.

Похоже, Крэг забыл, что его чувства к Айседоре были «ненастоящими». В его поведении не было ничего, что могло бы заставить Айседору усомниться в его любви. Он сопровождал ее в поездках в Гамбург, Дрезден, Кельн, Бреслау и Франкфурт. «Она танцевала, а я «немного работал», — писал Крэг в своей книге «Топси», — отдыхал и был счастлив подле нее».

В письме к своему другу Мартину Шоу Крэг признавался:

«Личность — это удивительная сила. Это то, в чем многие из нас остро нуждаются, а у меня она есть. Поразительная личность, которая стремительным потоком захватывает все, что попадается ей на пути»2.

И снова Мартину:

«Она — гений, и даже более того. Солнечный гений, и страшно похожа на меня — только я не гений, и солнце озаряет меня лишь иногда… Я упиваюсь Уолтом Уитменом, но она — Уолт движущийся, танцующий, она — сама жизнь»3.

В марте Айседора написала горькое покаянное письмо Крэгу о чем-то, чего мы не знаем, произошедшем между ними. Из него можно понять, что Айседора поняла наконец степень обязательств Крэга по отношению к Елене Мео. Хотя он и писал после первой любовной ночи с Айседорой: «Я сказал ей, что собираюсь жениться через четыре месяца, — она не верит в брак», вряд ли он поделился с ней тем, что у него с Еленой уже есть две дочери (первая из них умерла) и что она ждет от него третьего ребенка, который должен появиться в январе. (Здесь нужно вспомнить: Крэг колебался, рассказывать ли Елене о его браке с Мэй. Елена уже была влюблена в него, когда узнала всю правду от Мартина Шоу. Поэтому неудивительно, что Крэг проявил такую же нерешительность с Айседорой, не ставя ее в известность о тех узах, которые связывали его с Еленой.) 3 января 1905 года у Елены родился сын — Эдвард Крэг. Возможно, известие о его рождении и о продолжавшихся чувствах ее любовника к Елене и явилось причиной появления того письма приблизительно 10 марта 1905 года.

Позже Крэг откровенно признавался, что был поставлен этим письмом в тупик, написав вверху листка: «Интересно, что это было? Признание? Ревность?»

«Дорогой, мне страшно стыдно, «стыдно» не то слово. Я чувствую, что сгорела дотла, такая ужасающая ярость охватила меня и подчинила себе.

Пусть моя боль искупит мою вину — боюсь, ты никогда уже не сможешь думать обо мне по-прежнему. Я не хотела говорить тебе всего этого. Самое ужасное, что ты такой славный и добрый, но я знаю, что ты думаешь об этом. Об этом я больше не могу писать, я ненавижу себя, я в отчаянье, прости меня. Но ведь ты не можешь поправить сделанного, ведь так?»

А внизу Крэг написал: «Могу, я забыл об этом. (1944) Тед»4

В следующем письме Айседора пишет: «Спаси меня от Зеленого Дьявола ревности! И отдай Красному Дьяволу желания для безраздельного владения!»

Она стыдилась своей ревности. Еще в раннем детстве она узнала, что любовь не обязательно постоянна — свидетельством тому стал развод ее родителей и новая женитьба отца. Как она могла отказываться признать существование, а вернее требования своей соперницы? Любить по-детски, безраздельно, было не в характере Айседоры. Много позже, в 1907 году, когда Елена (Нелли) была больна, она напишет:

«Очень расстроилась, услышав, что Нелли больна, — выводи ее на солнышко, и она поправится, что можно еще предпринять? Бог знает, что нет таких трудностей, которые не может преодолеть Любовь, сделать их простыми. Что касается меня, то я готова быть простой, простой, как земля и небо, я просто полна любви, и больше ничего. Все страдания от непонимания того, что такое любовь…»5

Явное раскаяние Айседоры и страсть Крэга постепенно сгладили возникшую напряженность в их отношениях, и их любовь вспыхнула с еще большей силой, чем раньше.

Между тем Крэг знал о существующей длительной вражде между ним и миссис Дункан. Он писал:

«У Айседоры очень сильные обязательства перед ее семьей. Она их очень любила. Чтобы не осложнять отношений, мы всегда старались уйти куда-нибудь. Ведь все артисты должны иметь свободное время после напряженной работы, это их право»6. В неделю с 25 по 30 марта он сделал запись: «Топси [ласкательное имя Айседоры] и я в Вилер-ла-Виль, Бельгия. Сюда мы сбежали из Брюсселя, подальше от толпы. Она усиливает ревность»7. Миссис Дункан, естественно, не одобряла Крэга и была очень обеспокоена его романом с Айседорой. Айседора добавляла, что ее мать «яростно ревновала» ее к Крэгу. «Теперь, когда мы [она, ее братья и сестра] нашли занятия, которые поглощают нас полностью и бесконечно разлучают нас с ней, она поняла, что потратила на нас свои лучшие годы, не оставив ничего для себя… В ней нарастают неясные настроения… и она все время выражает желание вернуться в родной город»8

Кроме явного неодобрения своей матери Айседоре еще приходилось бороться с осуждением спонсоров ее школы.

«Когда они узнали о Крэге, они прислали мне длинное письмо, изложенное в форме упрека, где говорили, что… более не могут являться покровителями школы, глава которой до такой степени потеряла все представления