Поприветствовав ее, господин Рельский чуть склонил набок голову, помолчал немного, а потом заметил осторожно:

— Простите, я полагаю, цветок ни в чем не повинен…

Госпожа Чернова посмотрела на него с недоумением, потом перевела взгляд на собственные руки, продолжающие машинально терзать несчастное растение, и вспыхнула от досады, торопливо спрятала ладони за спину.

Господин Рельский прикусил губу, чтобы не рассмеяться, настолько она в этот момент походила на набедокурившую маленькую девочку.

— Пойдемте в дом, — предложила хозяйка поспешно.

Едва мировой судья собрался последовать приглашению, как на подъездной аллее показалась знакомая фигура.

Дракон шагал размашисто и стремительно, так что слуга, ведущий в поводу каракового жеребца, с трудом за ним поспевал. В этом был весь Шеранн — нацеленный вперед, порывистый, и кажется, готовый в любую минуту взмыть ввысь. Лакей почти бежал, что-то осторожно прижимая к груди и страдальчески морщась, но не смел возражать.

Господин Рельский и госпожа Чернова замерли на месте, ожидая приближения дракона.

Тот небрежно кивнул мировому судье и куда сердечнее обратился к молодой женщине, взяв обеими руками ее тонкую кисть:

— Рад снова вас видеть. Позвольте преподнести вам небольшой подарок.

Дракон сделал знак следовавшему за ним слуге, который косился на хозяина с неким священным ужасом, тот достал из-за пазухи… крошечного рыжего котенка и протянул Софии. Что же, подарок и в самом деле оказался совсем небольшим.

Молодая женщина немного поколебалась, но, найдя, что принять такой презент вполне прилично, взяла на руки пищащий комочек.

Вручив зверька госпоже Черновой, лакей проворно ретировался, оставив господ наедине.

— Эту прелесть мне подкинули прямо в постель нынешним утром. Видно, местные жители припомнили, что кошки чуют порождения зла и даже способны их изгонять, — с непередаваемой иронией поведал дракон. — Конечно, кошечка изрядно меня исцарапала, но я почему-то не истаял смрадным дымом, чем наверняка кое-кого очень разочаровал.

Он протянул руку к рыжей задире, и та сразу зашипела, вздыбив шерсть на загривке, хотя до того тихо млела на руках у госпожи Черновой, подставив ласке любопытный нос.

— Почему она на вас так реагирует? — с любопытством спросила София, невольно улыбаясь обрисованной сцене.

— Я хищник, — пожал плечами Шеранн и добавил с обезоруживающей улыбкой: — притом куда более крупный и опасный, чем эта кошечка. Однако она пренебрегает этим обстоятельством и бросается в бой.

— Надо же, как много они успели за ночь! — пробормотала София рассеянно, гладя подношение, которое свернулось клубочком, едва угроза в лице дракона отодвинулась. Молодая женщина предпочла "не заметить" пояснение Шеранна, поскольку всякие упоминания о его звериной натуре несказанно ее конфузили.

Погожий день и цветущий сад будто поблекли, отступили в сторону, сделавшись лишь декорациями для этой пары. До предела напряженные чувства Софии улавливали малейшие чувства дракона, будто рябь, пробегающие по его лицу, а Шеранн не отводил взгляд от своей очаровательной добычи. Их полнейшая сосредоточенность друг на друге бросалась в глаза и была почти неприличной.

Впрочем, господин Рельский вовсе не желал становиться простым статистом.

— Что еще они успели? — ухватившись за оговорку, уточнил он, хмурясь.

— Право, ничего особенного, — попыталась увильнуть госпожа Чернова, но мирового судью едва ли можно было столь неуклюже обмануть, и Софии пришлось рассказывать…

— Доходчиво, — заключил господин Рельский, выслушав сие немудреное повествование. — Вижу, наши драгоценные знакомые уже окончательно определились, кого считать виновным.

Молодая женщина взглянула на него и невольно поежилась, настолько сурово и непреклонно он выглядел: сжатые в нитку губы, чуть прищуренные серые глаза, в которых читалась неприкрытая ярость. В этот момент он походил на ощерившего клыки пса, готового немедля вцепиться в глотку обидчику.

Шеранна же это скорее забавляло: он иронически улыбался, определенно не принимая всерьез предупреждение.

Тут Софию озарило.

— А что этой ночью сделали вам, господин Рельский? — спросила она негромко, коснувшись его рукава.

— Как и вам — нарисовали руну на двери, — процедил мужчина, отводя взгляд.

— Какую? — София не собиралась отступаться, тем более что уклончивый ответ господина Рельского раздразнил ее любопытство.

— Это неважно.

— Важно! — настойчиво запротестовала молодая женщина. — Раз уж мы условились, что будем действовать вместе!

— "Отила", — наконец нехотя ответил господин Рельский, и София залилась краской. Она разом припомнила и его неожиданное предложение, и участие, которое он проявлял к ней после смерти господина Чернова, и рассказ Леи о подслушанном разговоре… Госпожа Чернова про себя признала, что у сплетников были достаточные основания для подозрений.

Тут она кое-что вспомнила, и тут же позабыла о своем смущении.

— Обычная руна "отила"? — быстро спросила гадалка.

— Да, прямая, — подтвердил мировой судья.

Молодая женщина интересовалась вовсе не положением руны, а тем, не из гномьего ли она футарка. Однако она промолчала, сочтя, что ее подозрения неверны, раз господин Рельский ничего не сказал на этот счет. Впрочем, София сама смутно помнила гномий рунный ряд, и не могла сходу ответить, отличается ли там "отила" от общепринятого начертания.

— Уничтожение наведенных чар… — потирая переносицу указательным пальцем, задумчиво пробормотал дракон, и София с возмущением взглянула на него. Дракон вновь выказал прискорбное отсутствие такта, хотя ожидать иного от огнедышащего ящера было бы нелепо.

Она неодобрительно поджала губы, но Шеранна нисколько не тронуло ее негодование.

— Выходит, они заподозрили, что ваша привязанность к госпоже Черновой… неестественна? — обратился он к мировому судье.

— Полагаю, мои дружеские чувства совершенно неверно истолковали, — подтвердил тот, ответив дракону прямым взглядом.

— Дружеские чувства, вот как… — задумчиво повторил Шеранн, разглядывая его, будто впервые увидев.

— Именно так: дружеские! — отрезал господин Рельский безапелляционно.

София в полном недоумении наблюдала за этой словесной дуэлью.

Первым отвел взгляд, как ни странно, именно мировой судья.

— Что ж, на этом разрешите откланяться, — обратился он к хозяйке дома, — сегодня в Эйвинде к обеду будут гости и я должен спешить.

Хмурое лицо и сжатые на набалдашнике трости пальцы свидетельствовали, что он пребывал не в самом благостном настроении.

— Конечно, — растерянно улыбнулась госпожа Чернова. Странно, мировой судья вполне охотно согласился зайти на чашку чая, теперь же он внезапно заторопился. — Была рада вас повидать. И от всего сердца благодарю вас за участие! Я превосходно понимаю, что вы вовсе не обязаны заниматься расследованием убийства, и поверьте, я несказанно тронута вашим вниманием и заботой!