Возможно, когда-нибудь в далеком туманном будущем я смогу оценить весь комизм нынешней ситуации, думала Джесс, домывая посуду и чутко вслушиваясь в завывание ветра за окном. Порывы ветра, кстати, ослабевали.

– Слава богу, ветер стихает, – воскликнул Луиджи, подкрепляясь солидным ломтем хлеба с маслом, когда Джесс разлила кофе в гостиной. – Если повезет, утром мы будем на почтовом катере.

Джесс кивнула с отсутствующим видом, протягивая ему чашку. Вопреки всякой логике, она ощутила горькую острую обиду от его слова, хотя он всего лишь произнес вслух версию ее собственных горячих молитв.

– Я стучу по дереву. – Она надеялась, что ей удалось вложить в эти слова хотя бы немного энтузиазма.

– Да, пора возвращаться, – тихо проговорил Луиджи. – За эти дни я явно не сделал твою жизнь легче.

– Да, не сделал, – угрюмо откликнулась Джесс, в то же время чувствуя, как что-то будто тисками сжимает ей грудь. – Но этот хлеб возмещает мои страдания, он просто замечательный…

Необходимо быстрее допить кофе и отправиться в постель. А завтра мне предстоит пережить последнее испытание – возвращение на материк, убеждала себя Джесс, и я буду на пути к свободе. Впрочем, у меня будет больше свободы, чем я в состоянии вынести, признала она с горечью, порожденной предстоящей разлукой с этим невыносимым, но таким любимым мужчиной.

– Да, хлеб очень вкусный, – согласился Луиджи, но в его голосе звучала злость. – Хотя боюсь, он не вызывает у меня тех восторгов, что у тебя.

– Бедный ты, несчастный! – поддразнила его Джесс.

– Да, бедный, – протянул Луиджи, – но осмелюсь заметить, что я никого не виню, кроме себя. Я уже говорил, как твердо полагаюсь на свои инстинкты, если мне больше не на что опереться. Возьмем, к примеру, Монику…

– Нет уж, давай не будем говорить о Монике! – взорвалась Джесс. – Меня совершенно не интересуют тайны твоих запутанных отношений с нею. – Она хотела вскочить и броситься вон из комнаты, но сомневалась, что ноги станут ее слушаться. Вместо этого она только крепче сжала в дрожащих руках пустую кофейную чашку.

– Ты серьезно думаешь, что я в это поверю?

– Нет. – Она резко встала. – Почему ты должен мне верить, если все, что я когда-либо тебе говорила, это сплошной поток лжи? – Она вся похолодела, почувствовав, что в ее опрометчивом заявлении содержится доля правды.

– Почему бы тебе, черт возьми, просто не сказать мне правду? – взревел Луиджи. В его глазах, когда он встал и навис над ней, полыхал гнев.

– Ты можешь наконец оставить меня в покое? – Голос Джесси прозвучал устало и горько. – Почему для меня должны быть одни правила, а для тебя – другие? Дело в том, что я не больше готова быть откровенной с тобой, чем ты – со мной!

– Тебе не приходит в голову, что одно зависит от другого?

– По-моему, именно это как раз не приходит в голову тебе! – вспыхнула Джесси, отталкивая его и намереваясь уйти.

– Ну, давай, – издевательски бросил Луиджи, не пытаясь следовать за ней, – демонстрируй свой коронный выход. Я уже говорил, что со мной такие фокусы не проходят!

Джесс спотыкаясь побрела в свою комнату, не заботясь о том, что ее глаза почти ничего не видят из-за подступивших слез. Главное, что она успела, удалиться до того, как сделала из себя посмешище. Она стягивала с себя одежду и переодевалась в ночную рубашку, переполненная злостью по отношению к себе. Она весь вечер знала, как близка к истерике, и постоянно старалась сохранять самоконтроль. Знала она и то, что ее поведение может быть совершенно непредсказуемым. Так какого же черта она так явно выказала ему свою ревность!

Бросившись на кровать, Джесс уткнулась лицом в подушку, чтобы заглушить рыдания, сотрясавшие ее тело. Она пыталась успокоить себя тем, что погода устанавливается и к завтрашнему вечеру она вернется в Лондон.

– Джессика!

– Иди прочь! – крикнула она в подушку, неожиданно почувствовав, как кровать прогнулась под тяжестью веса Луиджи. Джесси затаила дыхание.

– Джесси, я не думал, что все так обернется, – произнес Луиджи глухим голосом и нежно провел ладонью по ее волосам. – Если ты считаешь, что я не способен прощать, то уверяю тебя, что ты ошибаешься.

Джесс задохнулась от возмущения:

– Боже, какое великодушие! – Она завертела головой, пытаясь избежать гипнотизирующего прикосновения его руки. Он, несомненно, хохотал бы до упаду, если бы узнал, что я без памяти влюбилась в него, с горечью подумала она. Он ведь вел себя со мной порою столь отвратительно, что ни одной нормальной женщине не пристало его любить. Ну а если он узнает о моем журналистском задании, то он вообще сотрет меня в порошок!

– Джесс, неужели я все еще не убедил тебя, что не влюблен в Монику? Трудность в наших с тобой отношениях состоит в том, что я гораздо лучше понимаю ее, нежели тебя, и поэтому…

– Я не хочу об этом ничего слышать! – всхлипнула она. – Все, чего я хочу, это поскорее убраться с этого острова и больше никогда не видеть тебя! Я хочу домой!

– Не беспокойся, мы оба к завтрашнему вечеру будем каждый у себя дома, – мрачно пообещал он, отдернув руку. – Даже если для этого мне придется украсть лодку и самому грести до самого материка.

– Ты можешь рассчитывать на меня в качестве гребца, – выпалила Джесс. – Ты можешь…

– Джессика, почему ты плачешь?

– Я вовсе не плачу.

– Ну, может быть, не плачешь в данную минуту, но плакала пять минут назад, – возразил Луиджи.

– Ты утомил меня своим ужасным характером и маниакальной подозрительностью, но последней каплей стало то, что ты даже не можешь оставить меня в покое в моей собственной комнате! И ты еще удивляешься, что я доведена до слез?

– Одна из многих вещей, которые меня в тебе особенно удивляет, – это почти детская невинность, с которой ты обманываешь и других и себя, – произнес Луиджи с горечью. – К примеру, возьмем этот последний случай. Ты плакала еще до того, как я вошел и, стало быть, рассуждая логически, мое появление не может быть причиной твоих слез.

– Если мои обманы так легко обнаружить, почему бы тебе не подвергнуть меня допросу! Возьми в кладовке фонарь с самой яркой лампой, направь на меня и… начинай!

– Дело в том, что я бы предпочел обойтись без крутых мер, – устало возразил он. – Я хочу, чтобы ты сама рассказала мне все, что я должен знать.

Джесс глубоко вздохнула, пытаясь собраться с мыслями, и повернулась к нему лицом. Она чуть не задохнулась, обнаружив, что Луиджи лежит, вытянувшись на кровати рядом с ней и прислонившись плечами к спинке кровати.

– Давай внесем ясность, – тяжело вздохнула она. – Ты хочешь, чтобы я ответила на вопрос, который ты не готов мне задать… и мне предлагается гадать, что это за вопрос?

– Уверен, что тебе будет не слишком трудно решить эту задачу, – хрипло прошептал он.