Начавшиеся затяжные осенние дожди остановили преследование красных, которое закончилось у станицы Петровская 1-й конной и 2-й Кубанской дивизиями, сведенными после своего соединения в конный корпус под начальством генерал-майора Врангеля. Части генералов Покровского и Шкуро остановили преследование бегущих красных у станиц Старо-Марьевской и Бешпагир. В боях на Ставрополье некогда огромная 11-я армия потеряла свои лучшие силы и никогда уже до самого конца войны не оправится от поражения.

Ко времени изгнания красных из Ставрополя штаб Деникина подготовил распоряжение о формировании Сводно-гвардейского полка. Гвардейцы, и в частности гвардейцы-кавалеристы, стали приезжать в Добровольческую армию с первых дней ее существования, направляемые сначала в Запасный кавалерийский полк для сбора и начала формирования. Все прибывшие показали себя стойкими и превосходными воинами. В полк влились и офицеры гвардейской кавалерии, самых элитных кавалерийских частей Императорской армии, образовав при полку команду конных разведчиков под предводительством штабе — ротмистра Кирасирского Его Величества полка князя Игоря Михайловича Черкасского. Основная часть гвардейской кавалерии — конногренадеры и лейб-гвардии уланы Его Величества оставались в Запасном кавалерийском полку полковника В. Гершельмана, а кавалергарды и конногвардейцы — при Черкесской конной дивизии. Команда конных разведчиков, первые задачи которой сводились к охране казенного и частновладельческих винных складов в дачном поселке Мысхалко, вскоре была развернута в эскадрон, командование которым с 24 октября 1918 года принял полковник Данилов. «Наличие в Добровольческой армии офицеров полка: ротмистра Апрелева, штабс-ротмистров Гончаренко и Энгельгарта, перспективы, на которые указывал полковник Кутепов, — все это способствовало окончательному решению начать формирование гвардейского полка в Добровольческой армии, несмотря на те тяжелые условия, в которых она находилась…»[102]. В начале ноября эскадрон пополнился гвардейскими офицерами, прибывшими изо всех уголков России, и теми, кто перешел из Запасного кавалерийского полка Добровольческой армии. Так эскадрон пополнился штабс-ромистрами Полянским, Поливановым, фон-Баумгартен-II, Дерюжинским, Похвисневым и Рубцом. Из Запасного полка в эскадрон пришли штабс-ротмистр Н. М. Гончаренко и Энгельгарт, прикомандирован лейб-драгун (?), прапорщик Литвинов II-й и полковник Апрелев. К гвардейцам начинают прибывать и первые добровольцы: вольноопределяющиеся, юнкера кавалерийских училищ, лейб-гвардии кирасиры, пробравшиеся на юг, трубач и даже писарь. По существующему в Сводно-гвардейском полку правилу официальное формирование возрождающихся частей допускалось лишь при наличии 14 офицеров Конного полка. Утверждение эскадрона кирасир Ее Величества пришлось на 14 ноября, день рождение Августейшего шефа полка. «В ответ на всеподданнейшее поздравление кирасир, посланное Ее Величеству (вдовствующей императрице Марии Федоровне — Авт.) к этому дню, полковнику Данилову была доставлена женщиной-добровольцем собственноручно написанная шефом телеграмма с благословением служения Родине…»[103]. 15 ноября 1918 года эскадрон конных офицеров разведчиков, в составе Сводно-гвардейского полка, погрузившись в эшелон, направляется в Ставрополь, чтобы войти в состав дивизии генерала Казановича. Первый мобилизованный солдат-кирасир Даниил Бушнев появится в эскадроне лишь неделю спустя. Формирование гвардейского эскадрона проходило медленно и трудно: «Жизнь проходит при крайне тяжелых материальных условиях. Жалованье — 250 руб. в месяц — ничтожно, да о нем пока нет и помину, личных же денег — нет ни у кого. Приходится жить буквально впроголодь. Вынужденное бездействие, вследствие невозможности при новороссийских условиях, успешно формироваться, всех тяготит. Но никто не теряет бодрости, и все с волнением ждут переезда в Таврию»[104]. Пополнение, столь ожидаемое гвардейскими кавалеристами перед отправкой в Северную Таврию, было до смешного ничтожным и проходило довольно трудно. Штабу Добровольческой армии было не до гвардейцев, в иные времена своим былым щегольством раздражающе действовавших на армейских. Кроме того, в штабе Деникина пока не представляли, как наилучшим образом можно использовать гвардию в боевых операциях: «Подсобрались лишь те офицеры, приезд коих был предрешен, и явились одиночные добровольцы. Вместо ожидаемого пополнения, Кирасиры Его Величества получили лишь 1 мобилизованного, ни одной лошади, ни одного седла, абсолютно ничего из обмундирования. Неблагоприятным, во всех отношениях, условиям формирования еще повредил совершенно ненужный вызов эскадрона конных разведчиков, состоявшего всего из нескольких, при этом еще и еле одетых офицеров, на фронт, в Ставрополь, где его ожидало к тому же полное бездействие…»[105]. Ни район, ни условия, с которыми пришлось столкнуться гвардейцам в Ставрополе, не способствовали успешному формированию: «Все попытки достать оружие, седла и лошадей не увенчались успехом, и после краткого пребывания в Ставрополе команда была возвращена в Новороссийск, где и оставалась до отправки в Крым…»[106].

После возвращения из Ставрополя, на проходившем совещании старших офицеров Кавалергардского и Кирасирских Его и Ее Величества полков под председательством полковника Данилова, была разработана дальнейшая линия формирования этих гвардейских подразделений; эскадрон конных разведчиков планировалось разбить на 4 взвода, каждый из которых явился бы фундаментальной базой для разворачивания прообраза соответствующего гвардейского полка при получении более существенного пополнения. Через две недели после прибытия в Северную Таврию, многие из гвардейских подразделений смогли выделиться в самостоятельные эскадроны, а со временем получили и эскадронную пулеметную команду, как, например Кирасиры Ее Величества, где пулеметной командой руководил штабс-ротмистр Н. М. Гончаренко, что позволило им принимать участие в экспедициях против многочисленных мелких банд, которыми кишила в то время Таврия, а с 1919 года и в полноценных боевых операциях. В Северной Таврии стала формироваться Крымско-Азовская армия во главе с генерал-лейтенантом A. A. Боровским, куда и вошел впоследствии Сводно-Кирасирский полк.

…Центральная большевистская власть не теряла надежду на уничтожение южного очага сопротивления, ведя обширное наступление на Воронежском и Царицынском направлениях. Шесть красных дивизий в количестве 12 тыс. человек перешли в наступление на Северный отряд генерала Адриана Константиновича Гусельщикова, численностью в 2400 штыков и сабель. Традиционной казачьей тактикой — быстрым отступлением, Северный отряд заманил наступавших в «мешок», после чего ударами с флангов разгромил красные дивизии. Одновременно с разгромом шести дивизий части генерал-майора Константина Константиновича Мамантова вышли на рубеж железной дороги Лихая — Царицын. Мамантов был назначен Крановым командующим войсками на Царицынском направлении. Царицын защищала 50-тысячная 10-я советская армия, созданная из различных частей 5-й Украинской армии, прибывшая в Царицын под руководством Ворошилова и «чрезвычайного комиссара» Сталина. Отсутствие практического, боевого опыта не смогло заменить Сталину и Ворошилову даже численное превосходство перед немногочисленными частями Мамантова, и при первых же столкновениях, еще на дальних стокилометровых подступах к городу, вся конница красных под командованием Б. Думенко, Шевкопляса и Ковалева оказалась отрезана от остальных сил и окружена в районе села Котельникова. С каждым днем для Ворошилова и Сталина становилось все яснее, что город не готов к долгой обороне, и в качестве наказания по их приказу были расстреляны все военные специалисты штаба во главе с бывшим генералом Снесаревым, неоднократно ранее предлагавшим Ворошилову и Сталину один из наиболее приемлемых вариантов обороны. Суть предложений, отвергнутых Ворошиловым из-за долговременности их реализации, подразумевали строительство укрепленных районов, которые упирались бы флангами в Волгу, ходов сообщений, а также глубоких окопов для позиционной войны. Расстреляв Снесарева, Ворошилов и Сталин вернулись к предлагаемому им плану обороны, приказав «мобилизовать» городских «буржуев и нетрудовой элемент» на принудительное рытье окопов. Был издан и зачитан во всех полках приказ, запрещавший отход красноармейцев с позиций, за невыполнение которого полагался немедленный расстрел. Сталин распорядился отвести все действующие пароходы и отогнать лодки, чтобы не дать возможности оборонявшимся подумывать об отходе в случае явной победы белых.