Цены в ЦСКА, самом богатом и дорогом вещевом рынке Москвы 90-х, были просто запредельные. Понаехавшая с Праведной Ольгой как-то побывали там. Ушли несолоно хлебавши, в невероятной печали — диск с записями Гато Барбиери стоил сто пятьдесят долларов, одежда и обувь от Томми Хилфайгер — пятьсот.

Наташа кинулась названивать Зине. Долго переругивалась в трубку, оперируя искрометными выражениями: «Да от нее толку, как от козла — говяжьей вырезки» и «Окстись и вздрогни».

Положила трубку. Уставилась на Люду. Люда, окутанная капустными парами, глядела агнцем на заклание. Трепетала ресницами.

— Алё! — постучала в окошко Добытчица Наташа бегающей по кругу О. Ф. — Начальство! Алё!

О. Ф. притормозила.

— Выход найден! — возопила Наташа. — Заааааходи!

Выход действительно было найден. Несколько рисковый, но все-таки выход. Из разговора с Зиной Наташа узнала, что скоро та собирается в Турцию — за очередной партией товара. Обычно Зина ездила туда с напарницей, вдвоем было проще контролировать товар, который с большой охотой растаскивали всякого рода мелкие и крупные воришки, начиная с гостиничной обслуги и заканчивая таможенным контролем на обеих границах. Но напарница Зины угодила с серьезной операцией в больницу и какое-то время не в состоянии ездить по заграницам. Зина согласилась дать деньги в долг только с тем условием, что Люда съездит с ней в Турцию и поможет с перевозкой товара.

— Она оплачивает тебе дорогу туда и обратно. Дает сегодня денег — закрыть недостачу. Говорит — пусть назанимает где может еще долларов, слетаем в Турцию, накупим и на ее долю товара. Толкнем на рынке. Закроет долги, еще и подзаработает.

Люда съездила в ЦСКА, познакомилась с Зиной, оросила ей обширную грудь слезами, вернулась с долларами. Торжественно закрыла недостачу.

На следующий день оформила отпуск на месяц.

О. Ф. благородно обещалась заменять ее.

— Я вам привезу красивый свитер из ангорки. Какого-нибудь нежного цвета, с бисерным узором на груди, — обещала растроганная Люда.

— Засунь себе этот бисер сама знаешь куда, — огрызнулась О. Ф. — А мне привези кожаный жилет, обязательно бирюзового цвета.

— Зачем вам такой жилет?

— Буду с прозрачной блузкой носить, мужиков штабелями укладывать!

Люда тайком от свекрови продала два золотых царских червонца, единственное достояние семьи, раздобыла еще какое-то количество денег и уехала в Турцию. В течение месяца давала о себе знать короткими телефонными звонками, докладывалась, что все у нее хорошо, но сильно устает, а еще научилась ругаться, как портовый грузчик. Передала с мужем Жориком О. Ф. кожаный жилет (бирюзового цвета), девочкам — по футболке и маленькому набору теней. Попросила продлить отпуск еще на один месяц.

Вернулась к апрелю, вся в новом. Худая, как щепка, с выгоревшим лицом и огрубевшими руками. Рассказывала много интересного. Например, что у Зины торговые павильоны по всей Москве, начиная от пафосного ЦСКА и заканчивая вещевым рынком на Южной. И что во всех этих павильонах продается одна и та же турецкого производства одежда. Просто на Южной ее можно купить за сто долларов, а в ЦСКА — за две тысячи.

— Знали бы люди, как их дурят, — вздыхала Люда.

За два месяца она побывала в Турции три раза. Работала с утра до ночи, ездила по Москве с товаром, отвечала за ассортимент Зининых павильонов. Закрыла долги, выкупила царские червонцы. Обновила гардероб себе и Жорику. Свекрови привезла большой, жемчужно-серого цвета жакет из ангорки, с бусами на рукавах. Смешно рассказывала, как Серафима Петровна ездит в этом жакете на Чистые Пруды — кормить голубей — и торжественно ходит туда-сюда перед посольством Казахстана. Мстит цветущим видом за высокую аренду космодрома Байконур.

О своем челоночном периоде жизни Люда вспоминала с содроганием, никогда больше не рвалась назад. Уверяла, что человек деградирует обратно пропорционально шальным деньгам. Чем больше денег — тем меньше извилин. Заявляла, что сделала выбор в пользу извилин. На этой почве лечила потрескавшуюся кожу на ладонях гусиным жиром. Обмазывала обильно ладони и работала в перчатках.

Что удивительно — боли в груди как рукой сняло, Люда даже не вспоминала о них. Так что гостиничные уборщицы больше не вздрагивали, доставая из мусорных корзин скукоженные капустные листы.

Неудавшиеся браки Веры

Однажды в обменнике работала девушка Вера. Тихая, добрая, отзывчивая, немножко дура.

Как ни странно, при таких неоспоримых достоинствах личная жизнь у Веры категорически не складывалась. Мужчины уходили от нее косяками. А всё почему? А всё потому, что, как только дело доходило до постели, Вера неосмотрительно открывала интимное свойство своего организма.

— Плачу после оргазма, — доверчиво глядя в глаза, признавалась она.

— То есть как это?

— А вот так. Как только кончу — тут же начинаю плакать. Остановиться не могу.

— А если не плачешь? — пугались ухажеры.

И тут срабатывала Верина немножко дурость.

— А если не плачу — значит, всё. Не кончила! — рубила она с плеча.

Женский оргазм — оно ведь дело такое. Несговорчивое. Тут он есть, а тут нет. Опознать его по косвенным признакам категорически сложно, если вообще возможно.

Женский оргазм — как Лохнесское чудище. Все знают, что оно есть, но никто не видел. Вот, например, богомолы. У них все просто — пока ты пытаешься чего-то там сделать, она тебя потихоньку ест. А как довел дело до кульминации — так и увидел свет в конце тоннеля. Блажен, кто довел, вот как оно у богомолов называется.

Как оно у людей называется — а черт его знает! Ешь его или не ешь — один толк — света в конце тоннеля не видать.

Поэтому ничего удивительного, что через какое-то время ухажеры от Веры сбегали. Они находили себе не обремененных интимными выкрутасами женщин и отсеивались восвояси. Вера расстраивалась, рыдала щедрыми слезами на много неудавшихся оргазмов вперед. Мыслила странными категориями:

— Это было в том году, когда я не вышла замуж за Олежку, — говорила.

Или:

— Мы с Рамилем сошлись накануне путча, а разошлись с арестом гэкачепистов. Четыре дня продержались!

Или:

— Когда мама заболела, в больницу ее отвозил Володя, а забирал уже Гоша.

— Так долго лежала? — удивлялись девочки.

— Долго. Почти две недели, — кивала Вера.

Проработала она в обменнике мало. Месяца три. За это время у нее случились две любовные истории — с Владиком и Гришей.

1. История с Владиком

Как-то Вера познакомилась с мужчиной Владиком — мастером спорта по самбо и охранником казино. Владик был настоящим борцом, поэтому, потерпев сокрушительное поражение от Вериного индикатора оргазма, сдаваться не стал. Посоветовался с коллегами-охранниками, придумал себе специальное меню и принялся усиленно питаться бараньими яйцами и корневым сельдереем. Причем за сельдереем раз в неделю ездил на Дорогомиловский рынок, потому что в обычных продуктовых его было не достать.