Чуть ли не носом пишу Демьяну сообщение, мол, жди и не вздумай стареть, а мысленно клянусь, что больше никогда не буду по ночам к холодильнику подходить, успокаивая себя, что тот, кто живет с ведьмами, толстеть не может.

Ну, и где там божий одуван летает?

- Спасибо тебе, дорогая. Помогла старушке. – Вот и он. Сзади шоркает. – Сама бы ну точно не справилась.

- Не за что. – Говорить ей, чтоб обращалась, как-то язык не поворачивается, поэтому просто прощаюсь и снова двигаю к лифту.

- Ой, подожди, подожди. – Женщина наклоняется к сумке и начинает возиться с молнией. – Вот, возьми. Вишневое и без косточек. А то худющая такая.

Протягивает мне банку с вареньем и тянется еще за чем-то.

- Мне не надо. До свидания.

- Чей-то не надо? Бери, говорю. У Петровны варенье такое, крышку облизывать будешь.

- Спасибо, но не надо. – Черт. Где же лифт? Я уже раз двадцать на кнопку нажала. – У меня диабет. Нельзя сладкое.

- А это от диет ваших, – парирует бабуля. – По телевизору говорили. Держи! Родителей угостишь. Ты мне помогла, а я тебя угостила. Так правильно будет.

Подстава.

Как я с этой банкой пойду? В сумку ведь не пролезет.

Гадство.

Лифт.

Ну наконец-то.

- Тебя как зовут хоть?

- Оливка, – говорю и в лифт прыгаю, банку хватая. Мало ли, вдруг она за мной побежит. Второй раз я ее сумки не подниму.

- Как-как? Ох и имена пошли.

- До свидания.

Если еще одну бабулю с сумками на пути встречу, притворюсь мертвой.

Блин, банку-то куда девать?

- Не-е-е. Назвать Оливку трусихой – все равно, что тачку твою – консервной банкой. Мы как-то на змею напоролись. Так мы с Сантой тут же на дерево запрыгнули, а Оливка палкой ее отгоняла.

Это медведь разговаривает или у меня от таскания тяжестей глюки начались?

- Да и убегать она не собиралась. Как только ты позвонил, тут же из дома выскочила. Не знаю, куда она пропала.

Санта!

Что за фигня?

Открываю дверь и тут же хочу ее захлопнуть обратно. Да не получается. Чертовы магниты.

Картина Репина «Приплыли», с моими поправками она будет называться: «Приплыли. Добро пожаловать в Позорляндию».

Чета Ветровых вместе с Мартыновым стоят возле тачки и смотрят на меня.

- Нет, ну нормально? – возмущается медведь, руками размахивая в разные стороны. – Мы ее тут ждем, а она варенье варит.

- Медведь! Не начинай.

- А я начну. Вот возьму и начну. Парня одного оставила. А если бы мы случайно не вышли на улицу?

Случайно?

Не верю я в такие случайности.

Да Санта никогда в жизни не выйдет на улицу в домашних тапочках.

- Все нормально? – спрашивает Демьян, посылая мне таинственные флюиды.

- Да уже не знаю, – пожимаю плечами, банку в руках поправляя. – С тобой мы еще поговорим, сестренка.

- И кажется, разговор будет о-очень серьезным.

В смысле? Что они натворили?

– Пока тебя не было, мы пригласили Демьяна в гости. И он, кстати, согласился. Хоть ты и появилась, мы все же не можем отменить приглашение.

- Не можем, – поддакивает Мишаня, руки на груди скрещивая. – Мы не такие.

- Они тебя заставили согласиться? – обращаюсь к Мартынову и вижу, что он ржет. – Отказывайся. Они не обидчивые.

Это приказ! – Наверно, он это и по взгляду понял.

- Да я с удовольствием.

Чего?

Вот жмотяра.

Небось специально согласился, чтобы меня в ресторан не везти. Или куда мы там планировали поехать.

- Ты знала, что не нам одним попался пирог с перцем?

О, черт. Что они еще ему успели рассказать, пока я с помощью добрых дел карму чистила?

- Так ты куда пропала-то? – не унимается Ветров, чуть ли не прыгая на стуле. – Покажи мне это место, и я тоже схожу.

- От сладкого даже у медведей зубы выпадают. Не рискуй, Мишаня, – отвечаю ему и продолжаю сыр нарезать, который мне в руки сестра вручила. – Санта, завязывай. Я не голодная. И вообще, у Мартынова дела. Ему домой срочно надо.

- Какие дела? Я к тебе ехал. Все дела отменил, – поясняет он и на всякий случай отодвигает от меня стул. – Не стесняйся ты так. Все нормально. Посидим, а потом вместе уедем.

А вот в этом я уже сомневаюсь.

Кажется, я по Гаргамелю соскучилась. По крайней мере, я знаю, что от нее ожидать можно. А здесь как на минном поле. Чуть в сторону – и вляпаешься.

Краем глаза я вижу, как на нас смотрит Санта. Улыбается. Весело ей. Единственное, что оправдывает ее поведение – гормоны. Других оправданий больше нет.

- Да, Оливка. Не стесняйся. - Эх, годы издевательств и подколов над медведем выходят мне боком. – Все свои.

Наклоняюсь к нему, так же продолжая ножом орудовать.

- С огнем играешь, дружочек. Не позорь меня. Мартынов свалит, а я всю жизнь рядом с тобой буду.

- А я его к нам жить позову. Что тогда сделаешь?

Так, стоп!

Они ведь правы.

Чего я стесняюсь-то? Мне это вообще несвойственно.

Это же просто Мартынов, не Том Харди. Совсем не Том Харди.

- Так у нас до сих пор ободок этот хранится.

- Настолько вжилась в роль Микки Мауса?

О чем они?

- Минни. Оливка обожала этот мультфильм, и они со Златой вечно спорили, кто из них больше на нее похож. Миша, принесешь? Там коробка в нижнем ящике.

Моя детская коробка позора?

О-о-о, нет.

Надо срочно заканчивать этот балаган.

- Я буду называть тебя Минни, – шепотом говорит Мартынов, когда сестра выходит из кухни. – Эти родственники мне нравятся. Кажется, я им тоже. Хотел отвезти тебя на свидание, а попал на смотрины. Ты точно не ведьма? А то как-то быстро у нас все завязывается.

- Ничего у нас не завязывается. Даже не надейся. Доедаешь сыр и уходишь. Понял?

Не знаю, что он задумал, но уверена, что смогу испортить все его планы.

Или не смогу.

Вернее, не захочу. Вообще, считаю, что у Мартынова самого неплохо получается загонять себя в угол к опасным львам, которые недавно узнали, что в скором времени станут родителями.

Уверена, Демьян не раз уже пожалел, что решил на халяву перекусить. Скупой платит дважды. Так? Вот брюнет переплатил с лихвой.