том смысле, что это, разумеется, очень печально, но почему они прямо не заявили, что скончалась родительница четвероклассника? Именно так они и поступили в прошлом году, когда умер Марк Стерн. По-моему, тогда психологов-утешителей не привлекали.

– Тогда все было по-другому, – кратко возразила Сильвия.

– У нее случился инфаркт? Или аневризма аорты? Наверняка произошло что-то скоропостижное. Тем вечером она выглядела очень даже здоровой.

– Грейс… – протянула Сильвия. Похоже, она чего-то ждала. Позже Грейс решит, что Сильвия растягивала удовольствие от передачи печальных новостей. – Ты не понимаешь. Ее убили.

– Ее… – Сознание Грейс отказывалось воспринимать это слово. Оно шло откуда-то от дешевых детективов и репортажей в «Нью-Йорк пост» – ни того, ни другого она, естественно, не читала. Людей, которых она знала, пусть даже мимоходом, как она была знакома с Малагой Альвес, – таких людей не убивали. Давным-давно сын их домработницы с Ямайки, которую звали Луиза, связался с бандой и кого-то убил. Его приговорили провести остаток жизни в тюрьме на севере штата, подрывая при этом здоровье матери и укорачивая ей жизнь. – Это… – Но она не смогла выразить словами, что именно это было. – Это… О господи, бедный мальчик. Это он ее обнаружил?

– Сегодня в школу приезжала полиция, зашла в кабинет к Роберту. Это он принял решение привлечь психологов. Не знаю, как ты думаешь, это правильно?

– Ну, очень надеюсь, что они не станут объяснять четвертому классу, что маму их одноклассника убили. – Она помедлила, чтобы представить себе это жуткое зрелище. – И, разумеется, надеюсь, что родители не расскажут об этом своим детям.

– Может, и не напрямую, – согласилась Сильвия. – Но тебе же известно, что они о том прознают.

Грейс очень хотелось сменить тему, но она не могла придумать способа, как прекратить этот разговор.

– И как ты думаешь сообщить Дейзи? – спросила она, словно Сильвия являлась специалистом по человеческому поведению, и Грейс просила у нее совета, а не наоборот.

– Дейзи мне и сказала, – без обиняков ответила Сильвия. – А ей рассказала Ребекка Уайсс. Ребекка узнала об этом от матери, которая все услышала от нашей общей подруги Салли Моррисон-Голден.

– Черт, – машинально вырвалось у Грейс.

– Так что всех котов выпустили из мешка.

– Ты думаешь… – начала Грейс, но заканчивать фразу было бессмысленно.

– Нет, не думаю. Вообще-то я от Салли многого не жду. Но к делу это не относится. Может, эмоциональное развитие у нее и на уровне семиклассницы, она иногда ведет себя хуже некуда, но Салли никого не убивала. Все это будет зубодробительно, и неважно, кто кому что скажет. А нам всем придется несладко. И не только детям. Я подумала о газетчиках – раздуют историю типа «Убита мамаша ученика частной школы». Хотя она такой мамашей вовсе не была, понимаешь?

Грейс нахмурилась.

– В том смысле… Погоди, а что ты хочешь сказать?

Она слышала, как Сильвия раздраженно вздохнула.

– Сама знаешь, Грейс. Мамаша, полностью оплачивающая обучение в частной школе. Полную стоимость обучения в Рирдене по тарифу тридцать восемь тысяч долларов в год. И да, знаю, как нехорошо это звучит, но это правда. Газетчики вывернут школу наизнанку, а потом в последнем абзаце напишут, что ее сын был из малоимущих и учился на стипендию, но мы по-прежнему останемся школой, где убили одну из родительниц.

Грейс заметила, что ее раздражение – из-за эгоистичности Сильвии, истерики Роберта и из-за раздражающей привычки Салли непонятно каким образом распространять новости, – явно оттесняет шок на второй план, и из-за этого ей, на удивление, стало легче.

– По-моему, этого не произойдет, – ответила она Сильвии. – Что бы ни послужило причиной, к Рирдену это отношения не имеет. Вообще-то я считаю, что нам нужно дождаться более конкретной информации. Лучше уделить больше внимания детям, на них это может тоже повлиять. Ведь четвероклассники… – Это станет для них по-настоящему сильным потрясением, подумала Грейс. Когда родитель одноклассника внезапно умирает, а уж тем более насильственной смертью, общее воздействие, разумеется, скажется на детях постарше, тогда как младших (хочется верить) все-таки оградят от подобных известий. Она на мгновение подумала о Генри, который еще никогда не сталкивался со смертью (мама Грейс умерла до его рождения, а родители Джонатана, хотя и вообще не вмешивались в его жизнь, были по крайней мере живы). Как лучше всего себя повести, когда сегодня, завтра или на следующей неделе он вернется из школы и спросит: «Ты слышала о парнишке из четвертого класса, у него маму убили?»

– Уверена, что мамаши из Далтона уже обзванивают друг дружку и говорят: «В нашей школе такого никогда бы не случилось!»

– Но это случилось и не в нашей школе, – напомнила ей Грейс. – Мы понятия не имеем, какой жизнью жила Малага. О ее муже я вообще ни словечка не слышала. На благотворительном аукционе его не было, верно?

– Ты шутишь? А как бы она флиртовала со всеми мужчинами?

– Это они с ней флиртовали, – поправила Грейс.

– Я тебя умоляю!

В голосе Сильвии явственно слышалась горечь. Отчего бы это? Никто из тех мужчин не был ее мужем. Она сама вообще не была замужем!

Вместо того чтобы ей все это высказать, Грейс спросила:

– Но ведь Малага была замужем, так?

– Да. Ну, согласно спискам родителей. Муж – Гильермо Альвес, проживает по тому же адресу. Однако никто его никогда не видел.

Скольких людей, лениво подумала Грейс, Сильвия опросила, чтобы заявить, что «никто»?

– А ты его когда-нибудь видела? – спросила Сильвия.

– Нет, – вздохнула Грейс.

– Вот. Всегда только она по утрам приводила сына в школу, потом сидела в парке с младенцем, а затем днем возвращалась.

Грейс вновь ощутила ужас: убитая мать, осиротевшие дети, бедность (очевидно, относительная) и скорбь. Это ведь кошмар-то какой. А Салли и Сильвия понимали весь ужас случившегося?

– Ой, мне пора бежать, – сказала Грейс. – Уже слышу, как зашел назначенный на час дня пациент. Спасибо, что рассказала мне, Сильвия, – несколько неискренне поблагодарила она. – Давай постараемся сидеть тихо, пока не узнаем от полиции, что же произошло на самом деле.

– Конечно, – так же, если не лицемернее, согласилась Сильвия. И добавила, словно оставляя за собой последнее слово: – Мы с тобой еще завтра поговорим.

Грейс нажала кнопку, сбрасывая вызов, и положила телефон на стол. Назначенный на час дня пациент еще не прибыл, но скоро появится. Странно, но она не знала, чем заполнить эту паузу. Разумеется, ей очень хотелось поговорить с Джонатаном, но днем она ему почти никогда не звонила, работа у него и так была суетная, чтобы отвлекаться на пустяки, да и она считала несправедливым его расстраивать известием о чем-то