Довольно редко нам удается испытать божественное ощущение полной удовлетворенности и благополучия. Но именно в эти моменты вам нужно просто быть там, где вы есть, поскольку именно там вам суждено быть.

Для меня самым незабываемым из таких моментов стал день моей свадьбы. Я буду помнить его до тех пор, пока моя память будет мне служить. Мы поженились в ноябре 1993 года в нью-йоркском «Метрополитен Клаб». Нас словно перебросили в другую эпоху, эпоху барокко со всей чрезмерностью и напыщенностью этого стиля. Представьте себе «Титаник» на суше. Почему мне захотелось такого фантастического антуража, я не знаю. Это казалось само собой разумеющимся. На мне было супершикарное платье. Сегодня я под страхом смерти такое не надену, но мы все совершаем ошибки.

Настал момент моего прохода между рядами. Я хотела идти одна, чтобы отец встретил меня на полпути. Играла музыка, я помню, как распорядитель свадьбы сказал: «Подождите, подождите. Дышите. Теперь идите». В этот момент, как раз перед тем как нас с Лоуренсом объявили мужем и женой, я поняла, что все прекрасно, что я нашла его и у нас будет семья. Все должно быть хорошо.

Бывают другие ситуации, когда ты оказываешься не там, где хотела бы быть, а в каком-то другом месте, где ты себя не представляла и где, как ты чувствуешь, ты не принадлежишь себе. И в такие моменты вам необходимо увидеть перспективу и понять, что вы не всегда будете в этом месте, которое совершенно переворачивает ваши так четко выстроенные планы. Для меня такой момент наступил, когда я столкнулась лицом к лицу с реальностью бесплодия. Для другой женщины это может быть смерть кто-то из членов семьи, проблемы со здоровьем, крах карьеры или необходимость специального ухода. Похоже, каждый из моих знакомых рано или поздно сталкивается с тем, что «случается только с другими».

Через пару лет после свадьбы я сказала Лоуренсу, что нам пора подумать о детях. Мы оба придерживались этого мнения, так что ультиматум не понадобился, но сам формальный момент ознаменовал значительное изменение в наших отношениях. Мы неловко начали процесс, на который были биологически запрограммированы. Секс исключительно в целях произведения потомства шел вразрез с тем образом жизни, который я вела до этого. Мы недавно поженились, и мне не так уж сильно хотелось, чтобы моя устоявшаяся жизнь перевернулась с ног на голову. Но время шло, и по-прежнему ничего не происходило. Я покупала комплекты для овуляции, тесты для определения беременности, свободные трусы для Лоуренса, не принимала горячие ванны и не ездила на велосипеде, а также пила чаи, которые мне советовали. Я делала все, что могло бы способствовать беременности, прислушивалась ко всем бабушкиным сказкам и небылицам, решив, что вреда от этого не будет. Я страшно переживала, когда мои подруги беременели одна за другой. Хотя их беременность не имела никакого отношения к моим неудачным попыткам, в глубине души я терзалась вопросом: неужели только мне никогда не суждено родить?

Мой врач-гинеколог предложила нам попробовать «Кломид» (лекарство от бесплодия), но если и он не поможет, она советовала обратиться к специалисту. И после нескольких месяцев безрезультатного приема «Кломида» такой момент настал. Это поворотный момент, пересечение границы. «Кломид» – это практически витамины. Это последняя попытка естественного зачатия перед переходом к уколам, чашкам Петри, исследованиям труб и аббревиатурам типа ЭКО. Когда и это не помогает, вы переходите на новый уровень стресса, отчаяния и инвазивных процедур. Попасть к лучшему специалисту по вопросам бесплодия в Нью-Йорке – это все равно что получить аудиенцию у папы римского. Например, у одного доктора было несколько «окон» только в начале следующего года. А ведь это всего лишь запись на первичную консультацию. Для двух перфекционистов, таких как мы с Лоуренсом, этот вариант был неприемлемым. Мы подняли все связи, потянули за все ниточки, чтобы ускорить процесс хотя бы на несколько месяцев.

Переход от молодой замужней и работающей нью-йоркской женщины к пациентке клиники по лечению бесплодия в действительности чрезвычайно драматичен. Каким только исследованиям меня не подвергали – трудно вообразить! Однако даже после того, как все анализы были сделаны, специалисты не смогли определить причину моего бесплодия. И с Лоуренсом тоже все было в порядке. Помню, как после тщательного изучения всех компонентов спермы ему сообщили результат, получивший общую оценку B+, и я увидела, что он упал духом. Он думал, как бы ему изменить эту оценку на A-, то есть каким образом улучшить данный показатель.

Так и не получив точного диагноза (как это зачастую бывает), я начала посещать клинику для больных бесплодием.

С 3-го по 13-й день моего цикла почти каждое утро я начинала с визита в эту клинику. На третьем этаже, где располагались лаборатории и кабинеты, всегда находились 30–40 женщин разного роста, возраста, объемов и происхождения, которые, скорее всего, никогда бы не встретились в обычной жизни, но здесь объединились в некое женское сообщество, к которому никому из нас принадлежать не хотелось. Мы избегали разговоров, словно боялись «заразиться» бесплодием, и делали вид, что здесь оказались случайно. Или притворялись, что мы вообще не здесь. В общем, как могли, старались абстрагироваться от окружения.

Ежедневные визиты в клинику заставляли меня чувствовать себя шестеренкой в каком-то непонятном механизме. Но я быстро поняла, что и медсестры, по-видимому, ощущали то же самое. А мы, пациентки, были настолько погружены в свои печальные истории, что даже не воспринимали медсестер как персонал, выполняющий довольно сложную работу. И я взяла себе за правило каждое утро здороваться с ними, по возможности интересоваться, откуда они родом или, если я знала, что какая-то сестра учится, как накануне прошли ее занятия. Я хотела, чтобы они были на моей стороне. Некоторое дополнительное расположение никогда не бывает лишним, верно? Как ни тяжело было мне проходить все эти тесты и эхограммы, предпринимать по ночам все новые и новые попытки, но и у Лоуренса была своя трудная работа. Он не раз говорил мне, что это стресс, когда приходится «производить образец» по требованию и помещать его в маленькую чашку. Наверное, это действительно сложно, но все же мне казалось, что такое разделение труда абсолютно несправедливо.

Это погружение в море бесплодия полностью тебя засасывает. В ваших ежедневных планах должно найтись время для утреннего анализа крови и ультразвука, днем необходимо созвониться с врачом и получить консультации относительно вечернего приема лекарств, а потом нужно подставить свой зад для укола, который сделает твой партнер или ты сама. Кстати, именно благодаря уколам я познакомилась с соседкой, замечательным педиатром, к которой зашла, чтобы спросить, не сделает ли она мне инъекцию. У меня это плохо получалось, а я знала, что она врач (мы разговорились в лифте), вот только не знала, какая у нее специализация.

Есть также макропланирование, или, точнее, макроотмены. Вы уже не можете планировать отпуск, выезды на уик-энд и вообще не хотите строить никаких планов. Жизнь останавливается.

Наконец, после первого полного курса «Пергонала», который стимулирует производство фолликулов и оплодотворение, а также способствует тому, чтобы сперма оказалась в нужном месте и встретилась с яйцеклеткой, и очередного анализа крови мне позвонили. Я была беременна!!! Утром мне необходимо было прийти для повторного анализа крови. Следующим вечером вновь раздался звонок. Врач выразил сожаление и сказал, что, похоже, беременность сохранить не удастся.