— Полагаю, что, способствуя воплощению этих фантазий, вы заметно улучшите свое положение в папской курии…

— О чем вы, сын мой? Как служитель Церкви может лелеять столь честолюбивые земные помыслы? Успокойтесь, мои устремления исключительно духовны. Савонарола поносит католических сановников, упрекая их в том, что их проповеди расходятся с делами. Его простодушие было бы трогательным, не будь оно столь опасным! Наше назначение в том, чтобы нести Слово Божье в мир, а не в том, чтобы следовать ему в жизни. В сущности, то, что мы заблудшие овцы, почти не имеет значения в глазах Создателя! Единственное, что действительно важно, — это чтобы Его голос звучал над миром. А для этого люди должны слепо верить в то, что им говорит Римская церковь.

На устах Малатесты появилась грустная улыбка. Наемник опустил клинок своей шпаги.

— На самом деле Церкви нужен политический status quo, чтобы навечно закрепить свое господство над народом. А Савонарола призывает к слишком крутым переменам, которые грозят расшатать вашу стратегию власти.

— Вижу, Малатеста, что, несмотря на внешнюю неотесанность, вы умеете работать головой. Я знаю мало людей, которые, превосходно владея военным искусством, понимают также скрытые мотивы приказов, которые им отдают.

Малатеста раздраженно отмахнулся:

— Я не нуждаюсь в вашей лести, Ваше Преосвященство! Похвалы уже очень давно оставляют меня равнодушным. Что вам нужно на самом деле?

Его тон был достаточно властным, чтобы кардинал тут же прекратил ходить вокруг да около:

— Когда эта позорная республика падет, Медичи снова возьмут бразды правления в свои руки и все пойдет по-старому. Нам не придется больше иметь дело с торговцами и пекарями. Рим снова будет управлять душами. Нынешняя власть вот-вот рухнет. Надо только, чтобы кто-нибудь вынул несколько кирпичей из фундамента здания, и тогда оно развалится само по себе. Этот кто-то будет, разумеется, щедро вознагражден. У нас уже есть сторонники в стане врага, но ваше содействие поможет нам выиграть драгоценное время.

Кардинал испытующе посмотрел на собеседника, ожидая отклика, но смог прочитать на его лице только отвращение.

— Как вы могли хотя бы на миг предположить, что я приму подобное предложение? Я всю жизнь выполнял свои обязательства. Только благодаря этому мне до сих пор удавалось выжить.

Его голос стал почти неслышным и приобрел оттенок горечи:

— Вот уж не думал, что у наемника нравственное чувство развито сильнее, чем у служителя Церкви! Какая ирония судьбы!

— Да кто вы такой, чтобы читать мне мораль! — закричал в ответ Сен-Мало. — Сколько мужчин вы убили за годы вашей блестящей карьеры мясника? Пятьдесят? Сто? Не говоря уже о детях и женщинах, которых вы прирезали заодно! И я уверен, что недооцениваю ваши подвиги!

Ответ Малатесты не заставил себя ждать. Тыльной стороной ладони он наотмашь ударил противника чуть выше левой скулы. Не ожидая столь сильного удара, прелат тяжело рухнул на пол.

— Никогда я не убивал ради удовольствия. Вы будете первым исключением из этого правила.

Оглушенный священнослужитель с трудом поднялся, утирая рукавом плаща кровь, которая текла у него из века.

— Решительно, Малатеста, вы такой человек, каких я люблю. Ваше нелепое чувство чести невольно внушает уважение. Сомневаюсь только, что ваши противники поведут себя так же, когда снова окажутся у власти. Предлагаю вам последнюю возможность отделить свою судьбу от судьбы Содерини. Так каково же будет ваше решение?

От гнева челюсти Малатесты сжались, а рука снова легла на эфес шпаги.

— Убирайтесь отсюда, покуда у меня не лопнуло терпение и я не выпустил вам кишки. Можете предложить свою грязную сделку кому-нибудь другому.

Кардинал только пожал плечами. На негнущихся ногах он направился к двери. В тот миг, когда его рука взялась за задвижку, снова раздался голос наемника:

— Последний совет, Ваше Преосвященство. Старайтесь не попадаться на моем пути. Я не уверен, что в следующий раз смогу сдержать шпагу.

Когда пурпурная сутана окончательно исчезла за дверью, Руберто Малатеста, не помня себя от ярости, осыпал ударами шпаги кожаное чучело.

Из окна комнаты, куда его засадил сер Антонио, чтобы он перечитал и разобрал пачку толстых дипломатических отчетов, Макиавелли видел, как вышел кардинал.

Настроение у французского посла было отвратительное. Он ощупывал край века и в гневе вытирал испачканные кровью пальцы о свою кардинальскую шляпу. Не обратив ни малейшего внимания на фигуру, которая крадучись последовала за ним, он быстрым шагом направился прочь от Палаццо Коммунале.

Франческо Веттори вышел из дверей через несколько мгновений после тучного прелата и последовал за ним к площади Синьории. Через два часа Макиавелли наконец закончил работу и потихоньку от начальника канцелярии удрал из дворца. Гвиччардини ждал его дома, развалившись в кресле в кабинете для занятий. В комнате царил тот же жуткий беспорядок, что и в прошлый его приход. Картина дель Гарбо, по-прежнему прислоненная к книжным полкам, совершенно выбивалась из ансамбля.

— Наблюдение было успешным, Чиччо?

Прежде чем ответить, Гвиччардини потянулся и зевнул так, что чуть не вывихнул челюсть.

— Вполне. Франческо дежурил утром, я заступил в полдень, а он сменил меня часа два назад.

— Что делал Сен-Мало?

— Ничего интересного… Хотя нет! Утром он провел несколько минут в фехтовальном зале Палаццо Коммунале и вышел оттуда со следом удара на лице.

— Знаю, я тоже его видел. Через некоторое время после него выскочил Малатеста. Уж не знаю, что такого Сен-Мало ему наговорил, но вид у него был взбешенный. А что было потом?

— Он сразу пошел обедать в трактир Танаи де Нерли. Я сел неподалеку. Он съел окорок косули, паштет из дичи, заел фруктами, при этом выпил бутылку вина. Я тогда был не очень голоден и заказал только тарелку фегатини.

Макиавелли подавил нетерпение. С трудом сохраняя спокойствие, он продолжил задавать вопросы:

— Мне нет дела до ваших меню, Чиччо. Куда он пошел потом?

— Зашел к некоторым французским торговцам, вот их список.

Он протянул другу покрытый жирными пятнами листок, на котором были нацарапаны несколько фамилий. Макиавелли бегло на них взглянул и вернул ему список.

— Ничего интересного.

— Я так и знал, что ты это скажешь. Дальше еще менее увлекательно. Он вернулся к себе домой и больше не выходил. Франческо умирает там от скуки, следовало бы его сменить.

— Отлично, пойдем сейчас же.

Вскоре юноши оказались перед домом, где жил французский посол. Это было просторное здание, которое веком раньше построил торговец зерном, чье состояние поистрепала затянувшаяся война. Год назад кардинал Сен-Мало приобрел его за бесценок и приводил эту покупку как пример того, что ждет всех флорентийцев, только в больших размерах, если они отвергнут предложение его короля о заключении союза.