На листке было написано четыре слова:

«Ex ipso fonte bibere».

– Ну, и что это значит? – осведомилась Лариса, возвращая листок Володе. – Хочу тебе напомнить, что я не владею латынью!

– Извини! Я просто вписал вместо недостающего слова «Fonte», что по-латыни значит фонтан, или источник. И все вместе получилось «Пить из самого источника»…

Глаза его загорелись, движения, совсем недавно вялые, теперь стали более порывистыми.

Володя открыл ноутбук, застучал по клавишам и через несколько минут сообщил Ларисе:

– Ну да, я не ошибся, есть такое латинское выражение «Ex ipso fonte bibere», это значит «Обращаться к первоисточнику, или оригиналу». Это выражение появилось в речи Цицерона «Об обязанностях», или по-латыни «De officiis». И вот что интересно… – Владимир сделал эффектную паузу. – Речь «Об обязанностях» является частью так называемого «Падуанского манускрипта», самый ранний экземпляр которого хранился в библиотеке графа Храбреновича.

– Кого? – переспросила Лариса, не понимая, чему Володя так радуется. – Какого еще графа?

– Сейчас ты все поймешь… – Володя повернул к ней экран ноутбука.

На экране был изображен дворянский герб – серебряный щит, разделенный на четыре части, в одной из которых находилась рука в железной перчатке, сжимающая лилию, в другой – парусный корабль, в третьей – пылающее сердце и в четвертой – двуглавый орел в византийской короне с острыми зубцами.

– Это ведь такой же герб, какой был на разрушенном фонтане! – обрадовалась Лариса. – Мне старушка его подробно описала, она говорит, что из-за сердца на гербе фонтан называли фонтаном любви!

– Это и есть герб графов Храбреновичей! И вот еще что интересно: Храбреновичи переселились в Россию при Петре Великом, это знатный сербский род, происходящий… как ты думаешь, от кого?

– Неужели от Палеологов? – наугад ляпнула Лариса, за что удостоилась от своего собеседника почти ласкового взгляда – соображаешь, мол, не полная дура.

Из этого взгляда следовало, что раньше он считал ее дурой полной. А что, если верить словам его друга Андрея, Володя всех женщин делит на две категории – жуткие стервы и полные дуры. Третьего не дано. А до стервы она, Лариса, явно не дотягивает. Вот ее мамочка под такое определение вполне подходит.

– Совершенно верно, от Палеологов! – повторил Володя. – Отсюда и византийский орел в их родовом гербе! Здорово?

– Здорово! – согласилась Лариса. – То есть это действительно интересное совпадение, но вот что оно нам дает? Ну, допустим, нашли мы все четыре латинских слова, ну, выяснил ты, что это выражение значит «Обращаться к первоисточнику», но дальше-то что? Какой первоисточник имеется в виду?

– Подожди минутку… – Владимир еще немного постучал по клавиатуре и снова повернулся к Ларисе с выражением неловкости на лице: – Не могла бы ты еще кое-куда съездить?

– Куда еще? – проворчала Лариса недовольно, но у Володи сделалось такое несчастное и растерянное лицо, что она смягчилась и повторила совсем другим тоном:

– Ну, съезжу, конечно. А куда? Если на Северный полюс или в Южную Америку, то на это не подписываюсь.

Он не обратил внимания на ее шутку, он уставился в экран компьютера.

– Вот, смотри, что я выяснил. Библиотека графа Храбреновича чудом сохранилась, как и большая часть его коллекции редкостей и произведений искусства. Все это богатство хранится в старинном особняке Храбреновичей на Галерной улице. В этом особняке долгие годы был заводской клуб, а пятнадцать лет назад в нем разместился музыкальный театр «Петроопера». Вот туда тебе и нужно съездить. Если, конечно, у тебя есть время и желание… – спохватился под конец Володя.

Лариса прислушалась к себе – не было у нее никакого желания никуда ехать. Больше того – у нее было сильнейшее желание бросить всю эту затею. Потому что ни к чему хорошему она не приведет. Вот чувствует Лариса, что кончится все плохо. Но как сказать об этом Володе? Тогда придется рассказывать ему про убийство старухи и про подозрительную фальшивую племянницу. Разговор затянется надолго и ни к чему не приведет. Потому что Володя одержим своей идеей разгадать тайну и ничего не захочет слушать. Уж настолько-то Лариса знает мужчин. Можно, конечно, плюнуть на все и уйти, но неудобно будет перед Андреем Егоровичем.

Высокая женщина с короткими черными волосами и неестественно красным, будто окровавленным ртом, подняла воротник черного пальто и замедлила шаги.

Лариса, та медсестра, которая помешала ей выполнить поручение мессера, вошла в двери музыкального театра.

Последние два дня сестра Аглая следовала за ней по пятам.

Сначала Лариса побывала на Фуршатской улице, потом на Каменноостровском проспекте, потом на Садовой. Везде она задерживалась ненадолго, что-то записывала и часто ездила по одному и тому же адресу.

Аглая пронаблюдала за ней до самого подъезда и умудрилась даже подсмотреть номер квартиры. Выяснить, кто проживает по данному адресу, не составило большого труда. Но то, что узнала Аглая, не слишком ее обрадовало. В квартире проживал полупарализованный инвалид. Так что вполне возможно, что медсестра навещала его сообразно своим прямым обязанностям.

Вот это было бы славно, подумала сестра Аглая, если бы все эти маленькие людишки занимались каждый своим делом. Медсестра колола бы уколы, садовник окапывал деревья, бармен смешивал коктейли, а инвалид смотрел телевизор и жаловался на судьбу. Так нет же, им обязательно нужно лезть в такие дела, о которых они не имеют ни малейшего представления!

Видимо, мессер прав – медсестра не выбросила шкатулку, нашла в ней какие-то указания и теперь следует этим указаниям, пытаясь отыскать бесценный артефакт.

Судя по всему, именно эти поиски привели ее в музыкальный театр… в бывший особняк графов Храбреновичей. Что и говорить – действует медсестра целенаправленно, не может быть, чтобы она все это сообразила одна. Кто-то ею руководит. Но вот кто? Неужели этот безногий? Быть не может…

Сестра Аглая вспомнила все, что знала о родословной графов – и поняла, что Лариса подобралась близко к цели своих поисков. Слишком близко. Она может первой найти артефакт, опередив ее, Аглаю… Мессер этого не простит!

Черноволосая женщина двинулась к дверям театра – но тут же передумала: Лариса знает ее в лицо, встретив ее в театре, она насторожится. Значит, нужно кое-кого подключить…

С тех пор как Ольга Колюшкина вступила в тайное братство иллюминатов и стала сестрой Аглаей, прошло несколько лет. И за это время она многому научилась, в частности манипулировать людьми. Отыскивать тех, кто недоволен своей жизнью настолько, что готов пойти за любым, кто позовет, чтобы ее изменить.

Она научилась после краткой беседы безошибочно определять человеческие слабости, выявлять заветные желания. И неоднократно поражалась скудости человеческой породы. Потому что желания слабых людей были весьма примитивны – все хотели денег, денег и еще раз денег. И лишь некоторые хотели отомстить сопернице или начальнику. Женщины хотели богатого мужа – то есть желания их опять-таки сводились к деньгам. Ольга умела разговорить людей, влезть в доверие, заполучить компрометирующую информацию – ведь недаром у зэков существует поговорка, что прокурор на допросе узнает все от самого допрашиваемого. То есть больше, чем человек сам способен выболтать о себе, не скажет никто. А уж выслушать человека Ольга умела. Запомнить все его мелкие и крупные грешки, потом поманить, что-то пообещать или просто запугать. И человек становился послушным орудием в ее руках.