— Привет, — отозвалась Шайлер.

— Я — Джонас Джоунс. Ты меня помнишь? — спросилмужчина, приподнял очки и улыбнулся.

— Ой… конечно! — отозвалась слегка испуганнаяШайлер.

Джонас Джоунс был одним из самых известных выпускниковДачезне. Он окончил школу несколько лет назад и произвел своими картинами фурорв мире искусства. Еще он снял фильм, «Кадриль лесорубов», получивший приз нафестивале «Санденс». А на данный момент переквалифицировался в модногофотографа.

— Спасибо тебе большое, что пришла, — сказалДжонас. — Извини, что все так внезапно. Но такой уж у нас бизнес.

Он представил Шайлер модельеру «Цивилизации», бывшей моделис каменным прессом и выступающими тазовыми костями.

— Я — Анка, — бодро представилась та. —Извини, что сорвали тебя в такую рань в субботу, но день у нас сегоднянамечается долгий. Хотя я думаю, что все будет отлично. У нас тут массапончиков. — И она указала в сторону стола, заваленного бело-зеленымикоробками из «Криспи крем».

Шайлер она сразу же понравилась.

— Ну, хорошо. Давай займемся твоей прической имакияжем, — заявил Джонас и указал Шайлер на угол, где стояли большоезеркало, окаймленное двумя рядами ламп, и два накрытых холстом кресла свысокими спинками.

В одном из кресел уже сидела Блисс Ллевеллин. Линда как-тозабыла упомянуть, что в этом году у «Цивилизации» будет два лица. Высокуютехаску уже подготовили к съемке. Волосы ей уложили в пышную прическу сначесом, а губы накрасили вишнево-красной помадой. Блисс была одета в воздушноебелое платье и болтала с кем-то по мобильному. Она весело помахала Шайлеррукой.

Шайлер помахала ей в ответ. Она умостилась в кресле, иангличанка-визажист, представившаяся как Перфекшн Смит, принялась изучатьсостояние ее кожи. Одновременно стилист по прическам поймал прядь ее волос и принялсярассматривать, неодобрительно цокая языком.

— Что, недосып? — поинтересовалась Перфекшн,приподняв подбородок Шайлер поближе к свету. — Дорогуша, у тебя оченьсухая кожа, — произнесла она в нос, с выговором кокни.

— Угу, — отозвалась Шайлер.

Она плохо спала со времен собрания Комитета. Ее до дрожипугала мысль о том, что, когда она спит, ее собственная кровь оживает ипросачивается в ее сознание и все воспоминания и голоса из прошлых жизнейрвутся захватить власть над ее мозгом. И хотя Джек объяснил, что на самом делевсе происходит не так: что воспоминания ее собственные, потому они часть ее ибояться тут нечего, Шайлер все равно терзали сомнения.

Пока лицо ее терли, пощипывали, покалывали, полировали,пудрили, а волосы дергали, расчесывали и сушили, едва не подпаливая корни,Шайлер сидела с закрытыми глазами.

Когда фен едва не обжег ей кожу на голове, Шайлер ойкнула,но мрачный стилист даже не извинился.

Еще ей с трудом удавалось поворачиваться во все стороны,куда велела Перфекшн. Шайлер никогда и в голову не приходило, что макияж такаятяжкая процедура. Нужно все время «работать» лицом, чтобы визажист могисполнить свою работу правильно. Перфекшн вела себя словно сержант, муштрующийновобранца.

— Открой. Пошире! Посмотри вбок. В другую сторону. Мнена колено. На потолок. Закрой рот. Потри губы друг о дружку. Посмотри на меня.На колено.

К тому моменту, как преображение завершилось, Шайлерокончательно выбилась из сил.

— Ну что, готова? — спросила Перфекшн.

Она развернула кресло, и Шайлер наконец-то смогла взглянутьна себя в зеркало.

И не поверила собственным глазам. Из зеркала на нее смотрелолицо ее матери. То самое лицо, что так ясно улыбалось со свадебных снимков,которые Шайлер хранила у себя под кроватью. Она была прекрасна, как богиня.

Шайлер охнула, распахнув глаза. До этого момента она и незнала, насколько похожа на мать.

«О господи, она же и вправду красавица», — подумалаБлисс. На самом деле «красавица» — это было слабо сказано. Это все равно чтоназвать Одри Хепберн симпатичной. И как только она этого не замечала? Онаразговаривала с Диланом по мобильнику сообщала ему о вечеринке, которуюнамеревалась устроить вечером, ее мачеха отправилась в округ Колумбия навеститьотца, а Джордан собиралась заночевать в гостях у друзей. Блисс как раз говорилаДилану, к какому времени подходить, когда заметила преображение Шайлер.

Шайлер выглядела как стопроцентная фотомодель. Губы у неебыли полные и блестящие. Парикмахер так уложил ее иссиня-черные волосы, что ониволной ниспадали на спину, прямые и безукоризненные, словно занавес цветаэбенового дерева. Стилист обрядил ее в джинсы «Сшито для Цивилизации». Итеперь, когда Шайлер больше не пряталась под слоями бомжовой одежды, Блиссосознала, что у соученицы великолепная фигурка, такая стройная и хрупкая, чтоБлисс вдруг почувствовала себя рядом с ней лошадью.

— Я попозже перезвоню, нас зовут, — сказала онаДилану и отключила телефон. — Слушай, ты потрясающе выглядишь, —прошептала Блисс, когда их с Шайлер поставили рядом на фоне белого задника.

— Спасибо, — отозвалась Шайлер. — Я себячувствую на редкость по-дурацки.

Ей никогда еще не доводилось появляться на людях в стольмалом количестве одежды, и она с трудом удерживалась, чтобы не выказыватьсмущение.

На них с Блисс были только джинсы и ничего больше. Онистояли спиной к камере и прикрывали грудь скрещенными руками, хотя стилист изамаскировал им соски телесным лейкопластырем. Шайлер согласилась попробоватьсебя в роли модели скорее из любопытства и рассматривала это как социальныйэксперимент, который можно будет позднее проанализировать, но теперь признала,что это довольно занятно.

В студии было холодно, и Джонас выкрикивал кому-то указания,перекрывая несущуюся из колонок музыку «Блек айд пис». В этой сумасшедшейатмосфере нервные ассистенты и техники-осветители мигом кидались выполнятькаждое распоряжение фотографа. Едва лишь возникал перерыв, как на Блисс сШайлер накидывались с баллонами лака для волос. Когда Джонас с Анкой обсуждали,как лучше, чтобы волосы моделей развевались на ветру или нет (сексуально илибанально) или как джинсы выглядят эффектнее, спереди или сзади, все внимали имс полной серьезностью.

Девушки позировали и старались не моргать при вспышке. Блиссво внезапном порыве вдохновения привлекла Шайлер к себе и крепко обняла.

— Круто! — ухмыльнулся из-за фотокамеры Джонас.

Во время обеденного перерыва Блисс с Шайлер накинули своиплатья и вместе с персоналом столпились вокруг стола, наполнив тарелки овощамии жареным тунцом. Блисс с радостью отметила, что рыба недожарена.

— Курите? — поинтересовался Джонас, вытаскивая иззаднего кармана смятую пачку сигарет. — Пошли со мной, девчонки.

Они отставили тарелки и вышли вместе с ним и Анкой набалкон.