— Надо было мне догадаться насчет ауры Алькатраса, — продолжала Бастилия. — Это же было так очевидно!

— Он ведь только-только начал пользоваться Линзами Окулятора, Бастилия, — сказал Синг. — Ты не могла знать, что у него уже появилась аура.

Она мотнула головой.

— Я допустила оплошность. Мне просто было слишком сложно начать думать об этом кретине как об Окуляторе. Он же вообще ни черта не знает!

Я застонал и приподнял веки. Надо мной был весьма невыразительный каменный потолок. Твердая поверхность, на которой я лежал, оказалась каменным же полом. Очень недружественным и неуютным.

— Что случилось? — спросил я, потирая лоб.

— Линзы Шокера, — сказала Бастилия. — Ну, вернее, не Линзы — монокль. Они вызывают вспышку света, которая сносит с катушек любого, кто смотрит в это время на Окулятора.

Я кое-как привел себя в сидячее положение и проворчал:

— Надо будет такие же себе раздобыть.

— Ими очень трудно пользоваться, — сказала Бастилия. — Тебе не справиться.

— Спасибо за веру в мои силы, — буркнул я.

Оглядевшись наконец, я увидел, что мы были заключены в камеру. Вернее, в закуток опять же средневекового подвала. В одной стороне виднелась охапка соломы, выданная нам, вероятно, в качестве подстилки. Так называемые удобства были представлены ведерком возле стены.

Не хотел бы я на сколько-нибудь длительное время задержаться в подобном местечке. Особенно в компании, где есть и мальчики, и девочки.

Я поднялся, хотя и не без труда. У меня отобрали куртку, у Синга — баул с оружием, а у Бастилии — ее знаменитую сумочку.

— Там, снаружи, есть кто-нибудь? — спросил я негромко. Три стенки в нашей камере были из камня, а четвертая была этак в современном стиле забрана железными прутьями. В целом все смахивало на клетку.

— Один стражник, — сказала Бастилия. — Воин.

Я кивнул, после чего вдохнул поглубже и подошел к решетке. Положил руку на прутья и привел в действие свой Талант.

То есть, скажем так, попробовал.

Ничего не произошло.

— И не получится, — фыркнула Бастилия. — Эти прутья сделаны из Стекла Усилителя. На него не действуют ни Таланты Смедри, ни могущество Окулятора.

— Угу, — сказал я, отнимая руку.

— В любом случае, чего ты собирался достичь? — буркнула она. — Вызволить нас отсюда? А стражник, который там дежурит? А Темный Окулятор, сидящий в соседней комнате?

— Я не подумал…

— Ну конечно. Вы, Смедри, по-моему, вообще никогда не думаете! Вы только горазды болтать о «видении» и «информации». Хоть бы раз сделали что-то полезное! Вы не заботитесь все спланировать, вы просто лезете на рожон очертя голову! Да еще и других за собой тащите!

Крутанувшись, она ушла на другой конец камеры, постаравшись быть от меня как можно дальше. Потом села прямо на пол, глядя в другую сторону.

Я молчал, чувствуя себя довольно-таки сбитым с толку.

— Не обращай на нее внимания, Алькатрас, — тихо сказал Смедри, присоединяясь ко мне возле решетки. — Это она так самоедством занимается. На самом деле себя винит в том, что мы попались.

— Да ни в чем она не виновата, — сказал я. — Это все я.

«Это все я»! В моих устах подобная фраза дорогого стоит. Я аж сам удивился, услышав нечто подобное из своих собственных уст.

— Если уж на то пошло, — сказал Синг, — никто из нас по большому счету не виноват. Ты был прав, предлагая выследить Блэкберна. Это в самом деле был наш лучший шанс отыскать Пески. Просто так все получилось.

Синг вздохнул и провел ладонью по прутьям. Я тоже потянулся к решетке. Бастилия сказала правду — на ощупь материал железо не напоминал. А еще он был слишком гладким.

— На самом деле было несколько Смедри, способных пройти сквозь эту решетку, невзирая ни на какое Стекло Усилителя, — проговорил Синг. — Вот бы сюда кого-нибудь с подобным Талантом.

— Думаю, твой Талант жутко полезный, — сказал я ему. — Ты нас всех спас там, внизу. А то твое падение в вестибюле! Во был фортель!

Синг улыбнулся. Он сказал:

— На самом деле я знаю, почему ты так говоришь. Но все равно, ценю.

Некоторое время мы с ним молчали. Я маялся от бессилия и чувствовал себя виноватым. Что бы ни говорил Синг, словили-то нас из-за меня.

И я начинал постепенно осознавать всю незавидность нашего положения.

Меня засадили в кутузку те самые типы, которые подсылают киллеров с пистолетами к тринадцатилетним мальчишкам. Люди, один из которых так полон зла, что даже его следы на полу горят черным огнем. Этот самый Блэкберн давно уже убил бы меня, если бы захотел. А раз нет, значит, имелась причина держать меня здесь живым.

Как-то не рвался я доподлинно выяснить, что это была за причина.

Давненько уже я не испытывал настоящего страха за свою жизнь. Я вообще был довольно черствым и не подверженным особым эмоциям — так меня выдрессировала жизнь, в которой сменяли друг дружку приемные родители, норовившие сбагрить меня с рук.

Но теперь в моих венах попросту пульсировал ужас!

Бастилия все еще дулась на весь белый свет, так что в поисках утешения я обратился к Сингу.

— Синг, пока нечего делать, может, расскажешь немного о наших предках?

Он спросил:

— А что ты хотел бы о них узнать?

Я передернул плечами.

— Что ж. — Он задумчиво поскреб подбородок. — Была такая Либби Смедри. Очень способная дамочка. Я часто мечтал обладать таким же могущественным Талантом.

— А что она умела?

— Она обладала способностью устраивать на полу совершенно невероятные лужи, когда мыла посуду, — пояснил Синг с легким вздохом. — Либби в одиночку одолела засуху в Калбизи. Это было на рубеже третьего и четвертого веков. Она просто мыла и мыла всю их посуду, так что та потом еще долго сверкала. — Синг мечтательно улыбнулся. — А еще все у нас знают Алькатраса Смедри Седьмого. Он жил поколений этак за шестнадцать до тебя. Библиотекарей тогда еще не было, но вот Темные Окуляторы уже подвизались. Алькатрас Седьмой обладал даром издавать противные звуки, причем в самый неподходящий момент. Скольких врагов он победил! Он попросту не давал Темным Окуляторам сосредоточиться и должным образом пустить в ход Линзы! — Синг снова вздохнул. — Как задумаешься об истинно великих Талантах, простенькое умение спотыкаться и падать кажется до того незначительным.

Я сказал:

— Способность ломать вещи на самом деле не такая уж прикольная.

— Нет, Алькатрас. Твоя способность все портить — это настоящий Талант, пришедший к нам из древности, из седых легенд. Я знаю, мне не стоило бы жаловаться на убожество моего дарования, я должен довольствоваться тем немногим, что мне отпущено. Но ты… стыд и срам плохо говорить о подобном Таланте. И он не мог бы достаться лучшему представителю Смедри.