– Пап, деда умер? – Илья недоверчиво смотрел на лицо Степана Львовича с застывшей улыбкой и открытыми глазами.

– Умер, поэтому вам лучше уйти.

– Но он смотрит? – Илья вздрогнул, от прикосновения сестры к его плечу.

– Пойдём на улицу, – попросила Мия брата, с опаской и некоторым страхом косясь на дедушку. По её щекам катились слёзы, но она старалась плакать беззвучно, словно боялась нарушить торжественную тишину, стоящую в палате.

Вызванный Марком врач зафиксировал смерть, санитары положили Степана Львовича на каталку и повезли в морг.

Марк вывел жену из больницы, усадил на лавочку. Подозвав детей, попросил их, приглядеть за мамой. Пока он оформлял документы, его семья всё это время провела в больничном парке.

Вернувшись к ним, он спросил:

– Прежде чем ехать в ритуальные услуги, отправимся перекусить в кафе. Вы не возражаете?

Марку не нравилось спокойствие жены: она как будто ушла в себя. Он боялся, что Сания станет возмущаться, мол, разве сейчас до еды. Но она лишь кивнула, соглашаясь с ним.

– Я позвонил Алисе и своим родителям. Они обещали приехать, кто уже сегодня ночью, а кто-то завтра.

В кафе неподалёку от больницы Марк заказал гуляш с картофельным пюре и какао с булочкой. Как он ни уговаривал, Сания есть не стала, она сидела со странным, словно опрокинутым лицом, видимо, держалась изо всех сил, чтобы не разрыдаться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌Достав из сумочки бумажку с номером телефона, подала её Марку.

– Позвони по этому номеру и сообщи, что Хан Степан Львович умер. У меня нет сил общаться с этими людьми.

– А кто это?

– Я никогда их не видела. Предполагается, что это брат отца и его мать.

Марк набрал номер. После непродолжительного времени трубка отозвалась мужским голосом. Сообщив о смерти тестя и дате похорон, он отключился.

– Сказали, что приедут.

Видя, в каком состоянии жена, Марк решил отвезти детей и Санию в хутор, а самому заняться организацией похорон.

Его решение оказалось правильным, выйдя из машины и умывшись, Сания улеглась на диван, отвернувшись лицом к стене. Марк выгрузил вещи из минивена и, снова предупредив детей присмотреть за матерью, отправился к соседям советоваться.

Дома была лишь Тамара, но она подсказала, в какую контору ритуальных услуг лучше обратиться и где делать поминки.

– Как Сания? – поинтересовалась соседка. – Может, мне посидеть с ней?

– Не стоит. Она хочет побыть одна.

Марк управился с делами довольно быстро. Оказалось, при наличии денег, всё решается моментально. В восьмом часу вечера, когда он припарковал автомобиль у ворот дома, уже начало вечереть, солнечные лучи пробились меж стволов деревьев на взгорке, осветив хутор розовато-красными лучами. Зайдя в дом, он обнаружил, что Сания спит, а дети, пристроившись у неё в ногах, смотрят мультфильмы по телевизору. Он выгрузил на кухне продукты: молоко, яйца, грудинку и сыр. Переодевшись, принялся готовить омлет.

– Ребята, будите маму, и давайте ужинать, а потом поможете мне приготовить постели на ночь.

На этот раз Марку удалось уговорить жену, хоть немного поесть. Напряжённый и тяжёлый день подходил к концу. На ночь они расположились в бывшей детской: Сания легла на одну кровать с дочерью, Марк с сыном – на другую. Около полуночи он проснулся от странного звука, будто под окном скулил маленький щенок. Перегнувшись через подоконник, в свете яркой луны, освещающей подворье, он разглядел Санию, сидящую на корточках под кустом сирени. Она тихо плакала, закрывая рот ладонями. Марк вышел из дома, поднял жену на ноги, и, усадив на скамейку, прижал к себе.

– Я закрыл окна, можешь рыдать во весь голос. Отец стоит того, чтобы его оплакали.

Сания, уткнувшись ему в грудь, громко, по-бабьи заревела.

Он стал гладить её по голове, приговаривая:

– Вот так-то лучше, так лучше. Не держи в себе, не держи. Выплесни всё наружу. Степан Львович был замечательным человеком. Царствие Небесное моему тестю.

Попрощавшись на кладбище с покойным, люди потянулись в автобусы, чтобы отправиться на поминки. Сания посмотрела на статную, крепкую старуху во всём чёрном, стоящую неподалеку от могилы и молча наблюдавшую, как копачи укладывают на холмик венки. Она стояла, высоко подняв голову и гордо задрав подбородок. Женщина походила на пожилую королеву в изгнании, гордо смотрящую на оставшихся подданных. Старуха не походила на обычных бабушек, её довольно трудно было так назвать, а Сания и не собиралась это делать. Хан Василиса Гавриловна родная мать её отца оказалась совсем не такой, какой она её представляла. Приехав рано утром с сыном в Лесной, эта восьмидесятидвухлетняя женщина разбудила всех и сразу принялась командовать.

– Кто ты? – Без приветствия ткнула она крючковатым пальцем в Санию, лежащую на кровати с дочерью и спросонья не понимающую, что за люди без приглашения заявились в их комнату.

– Дочь Степана Львовича Сания и его внучка Мия, – ответил невоспитанной старухе Марк, поднявшись с кровати. – А я его зять, – он погладил по голове сына, трущего глаза кулаками, – А это его внук Илья. А вы простите, кто будете?

– Василиса Гавриловна мать блудного сына, теперь почившего в бозе, и его брат Захар Львович, – показала она куда-то в сторону. Чуть подвинувшись, женщина дала возможность посмотреть на представленного ею человека.

Сания, закрывшись одеялом, села на кровати. Из-за её спины выглянула Мия. Увидев Захара Львовича, обе непроизвольно вскрикнули. И было от чего удивиться. Брат Степана Львовича так сильно походил на него, что это вызывало оторопь. Такое же, как у него добродушное лицо с голубыми, чуть подслеповатыми глазами и крупным носом с горбинкой. Тот же рост и телосложение, и даже одинаковые залысины на голове до самой макушки. Так отец Сании выглядел до болезни, пока та не превратила его в тень.

– Долго вы будете таращиться, как полоумные? – Василиса Гавриловна дёрнула плечом. – Мы с дороги и хотели бы привести себя в порядок и конечно позавтракать. – Она бросила недовольный взгляд на заспанное лицо Сании. – Раз ты его дочь, то и веди себя соответственно: прими гостей, как подобает. Или Степан не воспитал тебя, как следует?

Сания покосилась в окно, на улице едва светало, первые солнечные лучи только показались над горизонтом. На часах, висящих на стене, было без пяти пять.

– Не рановато ли для завтрака?

– И что? Я проголодалась с дороги.

– Эй, кто тут шумит и