Сиверов понял так, что это как раз и была пресловутая рижская рок-группа. Майор Стрешнев, такой же встрепанный и злой, как только что повстречавшиеся Глебу музыканты, подтвердил догадку и поведал, что бараны из патрульно-постовой повинтили гостей города прямо на вокзале и посадили под замок. У них, видите ли, была ориентировка на длинноволосого блондина в кожаной куртке и с гитарой! А поскольку трое из четырех музыкантов являлись именно блондинами, притом длинноволосыми (четвертый, ударник, щеголял обритым наголо черепом, так что было не разобрать, блондин он, брюнет или шатен и не обрился ли он нарочно, для маскировки), сержанты из ППС загребли всех четверых, резонно рассудив, что господа офицеры из угро утречком разберутся, кто именно им нужен. Тот факт, что латыши приехали только что, буквально у них на глазах, и, следовательно, физически не могли участвовать в убийствах двух-, трех– и даже четырехдневной давности, их нисколько не смутил: начальство разберется!

Оно, конечно, разобралось, но международные отношения были подпорчены, не говоря уж о настроении музыкантов, которые после концерта, который все-таки с грехом пополам дали (не возвращать же деньги!), перепились как свиньи и учинили драку в гостиничном ресторане, расколотив недавно установленную витрину из двойного закаленного стекла, а также накрошив уйму мебели и зеркал. В результате ночевали они в той же кутузке, из которой их только этим утром выпустили, а большая часть вырученных от концерта денег ушла на покрытие нанесенного ресторану ущерба. Так что можно себе представить, как они теперь отзываются о России вообще и о древнем русском городе Пскове в частности...

Поведав Федору Филипповичу этот несмешной анекдот, Глеб закурил и налил себе еще одну чашечку кофе. За окном синело безоблачное небо, со двора доносились крики ребятишек и звонки велосипедов. Задувавший в открытую форточку ветерок пах Москвой – пылью, асфальтом, выхлопными газами, зеленью лип, горячим и влажным дыханием вентиляции метрополитена и еще чем-то, неуловимым, специфическим, сугубо московским, чего нет ни в одном другом городе мира.

– Да, "прибалтийский след" действительно очень четкий, – сказал генерал Потапчук. – Это наводит на мысль, что он фальшивый. Убийца прочел афишу и решил прикинуться одним из музыкантов группы – ну, вроде как Остап Бендер со товарищи прикидывались участниками автопробега. Так, может, он такой же латыш, как и музыкант? Прибалтийский акцент ничего не стоит подделать. – В подтверждение своих слов последнюю фразу Федор Филиппович произнес с акцентом, действительно очень похожим на настоящий. – Вот избавиться от акцента сложно, это да... И потом, латыш, эстонец, литовец – это все с некоторых пор иностранцы, которым для въезда на территорию России требуется виза. Преступник должен был оставить следы на таможне, в пункте пограничного контроля – словом, везде, где появлялся. Ты нашел этот след? Нет, конечно, иначе бы не сидел тут с таким видом, словно заслужил право на бесплатную путевку в Париж.

– Не нашел, – согласился Глеб. – Но уж кто-кто, а мы-то с вами знаем, что существует множество способов проникнуть на территорию России, сделать дело и незаметно смыться. Просто надо иметь деньги, хорошую техническую поддержку и, разумеется, кое-какие навыки. Так что Прибалтику я бы пока не сбрасывал со счетов.

– Ладно, – проворчал Федор Филиппович, явно оставшийся при своем мнении, – что там у тебя еще? Ты установил, кто такая эта Шерон Стоун, она же Антонина Корсак – словом, та дама, с появлением которой обнаружилась пропажа энклапиона?

Сиверов снова усмехнулся, на этот раз довольно печально. Сунув руку во внутренний карман, он извлек оттуда какую-то сложенную в несколько раз бумагу и принялся неторопливо ее разворачивать.

– Фоторобот, – ответил он на вопросительный взгляд генерала и, разгладив лист на колене, протянул его через стол Федору Филипповичу. – Увы, кроме глубокого следа в памяти аспиранта Быкова, никаких других следов эта дамочка в Пскове не оставила. Да и то... – Он опять криво усмехнулся. – Да вы сами посмотрите.

– Похожа, – сказал Потапчук, всмотревшись в фоторобот.

– Не просто похожа, – возразил Глеб. – Это она и есть – Шерон Стоун собственной персоной.

– Да, пожалуй, – согласился Федор Филиппович. – Ну очень похожа!

Сиверов отметил про себя, что фальшивая журналистка, проявлявшая нездоровый интерес к исчезнувшему энклапиону, всерьез заинтересовала генерала. Еще несколько дней назад, во время телефонного разговора, он спрашивал, кто такая Шерон Стоун, а теперь узнал лицо знаменитой голливудской звезды, едва взглянув на фоторобот. Значит, не поленился раздобыть и внимательно изучить ее фотографии. Часа два небось пялился, старый безобразник...

– Поразительное сходство, – сказал Потапчук. – Что это значит? Двойник? Грим? Пластическая операция?

– Думаю, тут все гораздо проще, – ответил Глеб. – Осмоловский до сих пор в критическом состоянии после перенесенного инфаркта, и фоторобот составляли со слов Быкова. Эта красотка беседовала не с ним, а с профессором, и большую часть времени Гена наблюдал ее со спины, в лучшем случае сбоку. И у меня сложилось совершенно определенное впечатление, что интересовало его вовсе не лицо гостьи, а в основном ноги и все прочее. Юбка, говорит, у нее была короткая и ножки – выше всяких похвал. А потом, когда настало время ее описать, обнаружилось, что наш аспирант попал под власть данного им же определения – Шерон, дескать, Стоун... Короче, типичный случай замещения истинных воспоминаний ложными.

– И давно ты получил диплом психотерапевта? – саркастически поинтересовался генерал.

– Я вот сейчас подумал, – оставив шпильку без внимания, произнес Сиверов, – что эта дамочка – большая мастерица водить людей за нос. По-моему, этот фокус с фотороботом она подстроила нарочно. Предполагала, что после исчезновения энклапиона ее станут искать, и позаботилась об изменении внешности. Видимо, какое-то сходство имело место изначально, и ей оставалось только усилить его с помощью умело наложенного макияжа. А потом умылась, перекрасила волосы, изменила прическу, очки эти дурацкие сняла, и готово – совсем другой человек!

– Возможно, – рассеянно и очень недовольно проворчал Федор Филиппович. – В этом проклятом деле все возможно. Возможно, она была заодно с этим Потрошителем в мотоциклетной куртке, возможно – нет, и тогда в деле возникает еще одна группа охотников за энклапионом... Возможно даже, что все это придумал и организовал твой Быков – почему бы и нет? Уж ему-то взять энклапион ничего не стоило, ключ от комнаты начальника у него наверняка был. А может, эта ваша Шерон Стоун – действительно самая обыкновенная журналистка. Только не из журнала "Вокруг света", а из какой-нибудь бульварной газетенки, издающейся в соседнем райцентре. Вздумала сделать себе имя на свеженькой сенсации местного розлива и припорхнула. Узнала от кого-то из местных коллег – от того же Дубова, например, – как начальник экспедиции относится к ихнему брату, и быстренько состряпала себе удостоверение на имя Антонины Корсак. В наше время это не проблема, да и вряд ли твои археологи его так уж внимательно изучали...