— Похоже на то, — медленно ответил он. «Если называть уступчивостью их стремление угодить во что бы то ни стало», — мог бы добавить он, но не сделал этого из скромности. С другой стороны, искренность Дейзи, ее открытая и непосредственная свобода духа были ему по душе. Он впервые встретил женщину, требующую равенства.

— Ты не возражаешь, — произнесла она, опустив ресницы, — если я попрошу снять вот это? — ее палец указывал на брюки. — Желаю кое в чем наглядно убедиться.

— С удовольствием, — улыбнулся Этьен, быстро расстегивая пуговицы.

Дейзи наблюдала, как его брюки соскользнули вниз, обнажив бедра, ноги. Его тело было сухощавым, но мускулистым и сильным, словно выточенным из бронзы и, когда он лег рядом, она с очаровательным любопытством стала разглядывать его мускулы на бедрах, торс, плечи и загорелую кожу.

Он приподнялся на колени и нажал какоето скрытое устройство в спинке кровати. Тотчас распахнулась дверца, и Этьен потянулся к открывшейся нише.

В Дейзи начало расти раздражение. Конечно, ее не было в его прошлом, она понимала это, но все же подавить ревность не могла. Ее обижал любой намек на женщин, которые были у него раньше, несмотря на то, что он отрицал их присутствие на этой яхте. Не здесь, так гденибудь еще он делил эту кровать со своими любовницами. Уж слишком хорошо он ориентировался во всех этих фокусах.

— Ты все осмотрела? — небрежно спросил герцог, когда все декоративные дверцы были открыты. — Султан, как видишь, любил развлечения.

В маленьких многочисленных нишах были духи и масла, игрушки для сексуальных игр, шелковые шнуры всех оттенков радуги, металлические кольца, маленькие баночки с ароматными мазями алого цвета, тонкая бритва с золотой гравировкой, перья с изогнутыми ручками из слоновой кости.

— Многих вещей я не знаю. Вот это для чего? — спросила Дейзи, наклонившись, чтобы извлечь два горшочка с алыми мазями.

— Гаремные гурии смазывают свои соски и гениталии красным. Очевидно, на Востоке это традиция.

— Откуда ты знаешь?

Он пожал плечами и развалился на подушках.

— Я полагал, что это знает каждый.

— Как таблицу умножения, да? Сарказм Дейзи удивил его.

— Как все игры, в которые играют взрослые, — мягко поправил он.

— А это? — она вытащила крошечную золотую бритву. — Для расправы с неигривыми гуриями?

Он усмехнулся.

— Ты не прожила бы в гареме и дня. — Его пальцы были нежны, когда он погладил ее темные волосы между бедрами. — Это для бритья здесь, чтобы были видны алые румяна. Восточные мужчины считают, что красный цвет возбуждает.

— А ты?

— Не знаю… пока.

— Лжец.

— У абсароки есть все это? — спросил он, вместо того чтобы спорить по поводу его знаний, принесенных из прошлой жизни. Он достал из бархатного ящичка два дилдо среднего размера, которые находились в инкрустированном кубке.

— Есть, но не в кубках.

Небрежный ответ Дейзи неожиданно разозлил его.

— Откуда ты знаешь? — злобно спросил он.

— Я думала, что любой взрослый человек это знает, — она получила массу удовольствия от своей реплики.

Этьен вспыхнул, но тут же напомнил себе, что ее опьяняющая привлекательность, наверное, скрыта в ее откровенной чувственности.

— Ты ревнуешь?

Будучи совершенно не готовым к новому чувству, которое охватило его, он, по крайней мере, был честен.

— Хоть это и глупо, но ты права!

— Для тебя это полезный опыт.

— Почему? — его озадачил ее ответ и тон, которым она это произнесла.

— Любой новый жизненный опыт полезен, — усмехнулась она. — Может, ты больше будешь ценить меня.

— В таком случае, — его ответная усмешка была почти вызывающей, — я с нетерпением жажду образования, тем более, что иногда ты бываешь такой чопорной.

— Ты не знаешь меня.

— Это правда, не знаю. А ты, значит, считаешь, что никогда не бываешь чопорной?

— В постели никогда.

— Не говори такие вещи, — тихо сказал он.

— Ты предпочел бы, чтобы я была девственницей?

Раньше Этьену не нравились девственницы. Он не видел в этом преимущества или привлекательности, поэтому всегда находил способ избегать их, но теперь…

— Да, — ответил он, зная, что говорит невероятные для себя вещи. — Это было бы прекрасно.

Ее улыбка была целомудренна и добродетельна, когда она села рядом с ним на кровати, но глаза… Это были те же светящиеся соблазном глаза, которые очаровали его еще тогда, у Аделаиды.

— В таком случае я счастлива, — сказала она мелодичным голосом, наполненным горячим обещанием, — была бы быть вашей невинной девственницей. Как видишь, я приспосабливаюсь к вашим национальным понятиям. Но мы обсудим это позже, — продолжала она, — а теперь… Какие цвета этих шелковых шнуров вы предпочитаете?

Немного позже он тихо лежал, связанный шелковым шнуром по рукам и ногам. Как очарованный, с возбужденным пенисом, глубоко дыша, он наблюдал, как Дейзи сбривала волосы между ног. Она использовала одно из ароматических масел, и бритва легко скользила по ее гладкой коже.

— Эта бритва удивительно острая, — проговорила она, взглянув на него. — Странно для такой старинной вещи.

— Дамасская сталь, — коротко ответил герцог. Ее чисто выбритая кожа блестела от масла. Когда она потянулась за маленькой коробочкой с помадой, Этьен предупредил:

— Ты должна стереть масло, прежде чем наносить помаду.

Дейзи раздраженно взглянула на него.

— Спасибо за информацию, — ответила она вежливо, хотя с определенной долей яда. Оказывается, он знал весь обряд до мелочей.

Сначала своим тонким пальчиком она нанесла красную помаду на соски, делая медленные круговые движения, заботясь о том, чтобы соски набухли в процессе массажа.

— Я чтонибудь упустила? — Дейзи взглянула ему в глаза, пытаясь прочесть в них интерес.

Его глаза лениво следили за ее рукой, у него было больше опыта, чем у нее, по крайней мере, в такой игре.

— Для гурииученицы не так плохо, дорогая… прогресс уже виден.

Его беззаботная манера, приветливость, учтивость, опытность — все это на мгновение вызвало раздражение у Дейзи. Чуть передвинувшись, чтобы он мог лучше видеть ее, она приняла изящную вызывающую позу подобно индийской скульптуре. Скрестив лодыжки, она подтянула их к себе и широко развела колени, словно обрамляя предмет мужского вожделения. Сидя так, Дейзи старательно вытирала масло со своей кожи. Покончив с этим, она взглянула на герцога, чтобы убедиться, что он внимательно следит за ней, и начала наносить помаду на только что выбритую нежную часть тела между ногами, медленными, скользящими движениями размазывая ее по гладкой коже, соблазнительным сгибам, втирая в каждую складку, проникая вглубь, чтобы быть уверенной в том, что вся поверхность кожи покрыта темнокрасной помадой.