– А ведь это то, что нужно! – восклицает Сюзанна.

– Что означает «травиата»?

– Заблудшая женщина.

– Это же мы! – радостно кричит Сюзанна, как будто она только что открыла закон всемирного тяготения.

– Ее зовут Виолетта, а некий Альфредо пытается ее соблазнить, – начинает Ева, садясь за рояль.

Она начинает петь, а Лиза, не в силах больше сдерживать любопытство, спрашивает:

– А что он говорит ей, чтобы ее убедить?

АЛЬФРЕДО

– И это подействовало? – взволнованно спрашивает Лиза.

– Суди сама, – отвечает Ева и продолжает:

ВИОЛЕТТА

– А что происходит потом? – интересуется Сюзанна.

Лиза пытается угадать ответ по губам Евы, прежде чем та решится заговорить:

– Он приглашает ее на танец.

– А это уже романтично, или я ничего не понимаю в романтике, – говорит Сюзанна серьезнее, чем обычно.

– Я буду играть Виолетту, – заявляет Лиза, покраснев от смущения.

6

Чрезвычайно важное письмо со специальным разрешением

для номера 122565

Блок G, барак 25

Одобрено комендантом Давернем

Юный караульный врывается, как ветер, в дверь барака, где артистки из «Голубого кабаре», украшенные бумажными лентами, репетируют на фоне нарисованных деревьев. Его глаза ищут получательницу, которую он называет по присвоенному ей номеру – 122565. Невозможно с первого взгляда понять, которая из них скрывается под этими цифрами. Четыре подруги потрясены новостью. Письмо! Вот уже целый месяц прошел, как никто из них не получал никакой корреспонденции. Сейчас им кажется, что письмо наделено сверхъестественной способностью объединять души. Теперь женщины понимают, как тяжело им, когда они лишились этой привилегии. В Гюрсе почти нет еды, но есть карандаши и бумага. Написать письмо – значит перенести на белый лист тоску по адресату, вспомнить проведенное вместе счастливое время, разделить с ним надежду. Это значит избавиться от страха, дать волю чувствам, которые казались им старомодными, даже смешными, поэтому, перечитывая свои письма, они всегда стыдились собственных излияний.

Сразу же по приезду в лагерь каждая женщина нашла себе тайного адресата. Это был единственный способ не допустить того, чего они больше всего боялись: умереть от голода, болезней или войны, так и не написав дорогому существу: «Я давно хотела тебе сказать, что…» Ни одна из женщин не могла позволить себе роскошь держать чувства внутри; невысказанность сегодня могла обернуться бесконечными сожалениями завтра. А поскольку они не получали ответов, то отдавались написанию посланий всей душой, без стыда выкладывая все, что накипело. Никто не читал их писем, а значит, никто не мог им ни противоречить, ни осудить их. Многие женщины хранили письма у себя, потом рвали их и выбрасывали исписанные клочки, похожие на маленьких бумажных птичек, уносящих в небо частички их душ, другие отдавали их французам, словно бросая бутылку в море.

– Номер 122565, – повторяет караульный.

– Пока я жива, у меня есть имя. Меня зовут Ева Плятц, – отвечает женщина таким спокойным голосом, что охранника невольно охватывает дрожь.

Она берет маленький конвертик, размером не больше ладони. На нем поставлено так много штампов, что имя получателя трудно разобрать. На конверте – пометка «авиа», что производит на небольшую группку женщин, собравшихся вокруг Евы, огромное впечатление.

– Скорее всего, его отправила большая шишка, – комментирует Сюзанна. – Смотрите, написано на немецком.

Письмо было отправлено из Мюнхена, но шло через Берлин. Ева сразу же узнала эти резкие линии, наивно округленные гласные, упрямые согласные. Она скользит указательным пальцем по краю печати.

Письмо выпадает у Евы из рук. Пальцы немеют. В висках стучит. Ей кажется, что она вот-вот потеряет сознание. Не отключились только ноги, бегущие по глинистой почве, ставшей сверху жесткой коркой, хотя внутри ее сохраняется влага, поэтому она проваливается под ногами у Евы.