– Бесследно, – добавила я.

– Вот именно. Так что я приготовила список тех, кто живет в доме. И начнем мы с нашего хозяина, с Пройдохи.

– Не понимаю, миледи. Какой смысл лорду Ридлторпу портить один из своих автомобилей? Что ему это дает?

– Я подумала точно так же, – согласилась леди Хардкасл. – Так что пока мы Пройдоху вычеркнем. Теперь Джейк. Не вижу, чтобы у нее мотивов было больше, чем у ее брата.

– Согласна, – сказала я.

– Роз? Она невероятно неприятная женщина, но как по мне, так она больше похожа на ту, которая сначала обдумает массу утонченных и извращенных планов того, как можно с кем-то свести счеты, прежде чем опуститься до такой прозы, как механическая поломка.

– Возможно, миледи, но вспомните, что сказал дядя Алджи: Докинс на приеме сказал что-то пошлое и вызывающее в ее адрес. Если он достаточно серьезно ее оскорбил, она могла решить слегка насолить ему, поломав его авто.

– Отлично. Оставляем ее как вариант. А как насчет Хелен?

– Мышь? – рассмеялась я. – Вот это вряд ли.

– Прости, милочка, но если ты не позволяешь мне вычеркнуть Роз, то я не позволю тебе вычеркнуть Хелен. Ты же знаешь эту поговорку о тихом омуте, и мне пришло в голову, что в ней за всю жизнь должны были накопиться такие запасы нерастраченной ярости и негодования, которые просто ждут подходящего момента, чтобы выплеснуться наружу.

– С этим я соглашусь. И на ее месте я бы уже много лет назад совершила кровавое убийство, забив миссис Беддоуз дубинкой до смерти. Но какой ей резон нападать на мистера Докинса? Зачем ломать его мотор?

– А может быть, он отказал ей точно так же, как Роз отказала ему самому? «В самом аду нет фурии страшнее»[41] и все такое? После того как ее целый день унижала старая «подруга», это, вполне возможно, оказалось последней соломинкой, прошедшей в игольное ушко верблюда[42].

– Возможно, миледи, – сдалась я. – Значит, ее оставляем. Кто следующий?

– Переходим к друзьям Пройдохи. Гарри?

– Думаю, что мы можем спокойно вычеркнуть вашего брата.

– А может быть, это была его очередная шутка, которая пошла не так? – предположила леди Хардкасл. – Он ведь человек не очень практичный. И вполне мог не догадываться, к чему может привести его невинная шалость.

– Такая возможность существует, но должна заметить, что его невежество в технике делает маловероятным то, что он смог бы сообразить, как испортить тормоза.

– Очень хорошо, – вздохнула миледи. – Честно говоря, думаю, что он давно бы уже сознался, если бы это была неудачная шутка с его стороны. Так, Гарри вычеркиваем. Монти?

– Опять-таки, что мистеру Уотерфорду дали бы повреждение одного из его гоночных автомобилей и смерть основного пилота?

– А что, если машина номер три была прототипом? – спросила моя собеседница. – Что, если это была одна из разработок Пройдохи? Может быть, Монти хотел, чтобы она сломалась и все обратили бы внимание на его собственную разработку?

– Далеко идущее предположение, миледи. Давайте, в таком случае, оставим мистера Уотерфорда в списке.

– Остается Виктор Ковач.

– Злой венгр…

– Ну, можно и так, – кивнула Хардскал. – Правда, это старое как мир клише, не так ли? Хотя клише, наверное, становятся клише не просто так.

– Вчера за обедом он разговаривал с лордом Ридлторпом, и было похоже, что он предлагал его светлости купить его гоночную команду.

– Неужели? Я сидела на другом конце стола и смотрела, как Джейк пытается удержать в рамках приличия дядю Алджи.

– Ну, это битва, в которой победить невозможно, – заметила я. – Я не все слышала, но герр Ковач сказал что-то о предложении «в свете последних событий» и о том, что он будет готов к обсуждению. Боюсь, что как раз в этот момент дядя Алджи переступил черту, проведенную для него леди Лавинией. Остального я не расслышала.

– Так ты думаешь, что Виктор мог устроить это вредительство, чтобы дестабилизировать своего соперника и приготовить его к поглощению? А если бы план не сработал, то он был готов убить лучшего водителя соперника?

– Лучшего водителя? – переспросила я. – А разве он был не на третьем месте, когда они проехали мимо нас?

– Черт возьми, ты права. Но все говорили, что водителем он был блестящим. Может быть, все-таки с авто действительно было что-то не так?

– Или, может быть, это был не самый новый прототип?

– Господи, я не знаю, – устало произнесла леди Хардкасл. – Клише или нет, но мне кажется, что Ковача вычеркивать из списка рано.

– Думаю, что дядю Алджи обсуждать вообще не стоит.

– Если бы из-за этого вредительства у кого-то спали бы штаны или задрались бы вверх юбки, этот старый проказник был бы моим первым подозреваемым, – хихикнула миледи. – Но, я думаю, он вычеркивается автоматически.

– Согласна, – сказала я со смехом. – Хотя если бы кто-то здесь щипал служанок за попы, дядюшка должен был бы быть в нашем списке на первом месте. Ну что, с гостями покончено?

– Похоже на то. – Моя госпожа положила ручку на поднос. – Теперь слуги… Боюсь, что это уже твоя прерогатива. Стыдно сказать, но я абсолютно не знаю, кто есть кто среди слуг нашего хозяина.

– Я могу назвать для вас главных действующих лиц, если вы добавите их к своему списку.

– Говори же, крошка, – сказала леди Хардкасл, вновь взяв ручку в руки.

– Мистер Спинни, дворецкий. Необычно дружелюбен и прост в обращении.

– По-твоему, слишком идеален? Есть что прятать?

– Ни малейшего представления, миледи. Потом идет домоправительница, миссис МакЛелланд. Ее я понять не могу. Вежливая и дружелюбная и в то же время странно холодная и отстраненная. Про нее надо выяснить побольше.

– Отлично, – сделала хозяйка пометку в дневнике.

– Кухарка – изумительная миссис Раддл и ее помощница Пэйшенс, которая хочет, чтобы ее называли Пэтти. Милые женщины. Глядя на то, как они уживаются вместе, можно подумать, что они мать и дочь.

– А может быть, это действительно так? – предположила леди Хардкасл.

– Ничего нельзя знать наверняка, – согласилась я. – Да, надо еще не забыть Моргана, водителя.