Поняла я в тот день, что такое клинический случай. Это конец мозгам, надеждам, логике. Это невидимое для всех безумие, как праздник, который всегда с тобой.

Я попрощалась и сказала:

– Если что, звоните. Было приятно сотрудничать.

Сейчас мы встречаемся, почти как родственницы. Зинаида мне радуется, по-своему, конечно. Только я и стала посвященной в ее великую тайну. А Степа просто счастлива, когда припадает к моим ногам. Поднимает свои блестящие глаза, и я там читаю: вот уедет хозяйка – как мы с тобой опять заживем!

Над молодой прозрачно-янтарной картошкой поднимался ароматный пар. Галя раскладывала на ней звездочки укропа так любовно, как будто украшала произведение искусства. На другой тарелке она разложила малосольные огурчики позавчерашней засолки. Сало она нарезала тоненькими и безупречно ровными ломтиками, так, чтобы сквозь них можно было рассмотреть солнце. А в свою самую красивую и дорогую хрустальную вазочку она выложила красную икру из четырех стеклянных банок. Постояла задумчиво, а затем поставила в центре стола высокий стакан с одной красной розой. Она вытащила ее из огромного букета, который мок в ванной. Его Гале преподнесли на работе, сегодня у нее был день рождения.

Галя подошла к окну, долго, страстно и нетерпеливо вглядывалась в каждую мужскую фигуру. Его она увидела издалека. Метнулась к холодильнику, взяла там две из трех бутылок водки и положила в морозилку. Андрей любит, чтобы бутылки были запотевшими. Галя поставила на стол две тарелки и два старых граненых стакана. Таких, наверное, и нет ни у кого. А она их хранит, как самую главную вещь. Как память о своем счастье. После свадьбы они жили в избушке ее бабушки. Ободранный диван, стол, два стула и вот эти стаканы. Андрей пьет водку только из них.

Андрей. Семнадцать лет прошло с того дня. А сердце по-прежнему вздрагивает только от его имени, от звука его голоса, от вида его статной, высокой фигуры с широкими плечами и длинными ногами. Он выделяется всегда и везде. Местные мальчишки называют Андрея Терминатором.

Он шел по двору неторопливо, пожимал встречным мужчинам руки, останавливался поговорить. У подъезда Андрей сел на скамейку рядом с соседом, инвалидом Яшей. Галя смотрела, как он белозубо улыбается Яше, дружески сжимает его плечо, охотно и увлеченно что-то рассказывает. У нее потеплели и повлажнели глаза: так было всегда, когда ей случалось подсмотреть проявления доброты, человеческого тепла в общении мужа с другими людьми. Андрей – мужественный человек. Количество нежности в его душе строго лимитировано. Наверное, он оставляет ее для тех, кому это точно нужно, кто беспомощен, как Яша. Кому, кроме Андрея, сегодня больше никто не улыбнется и не расскажет важные новости.

Галя отвела взгляд, затем подошла к большому зеркалу на стене. Она вымыла и уложила феном свои светлые рыжеватые волосы. Чуть подвела ресницы, коснулась помадой губ. На ней новое красивое платье – темно-синее, облегающее, с белыми перламутровыми пуговицами по одному плечу и белыми атласными манжетами на рукавах. Платье ей сшила одна покупательница супермаркета, в котором Галя работает мастером по готовке. Эта покупательница – довольно известный дизайнер Инна Петрова. Ей очень понравились блюда, которые готовит Галя, но ходить в магазин дизайнерше некогда. И Галя предложила приносить еду ей домой. Они почти подружились. Галя стала изобретать для Инны новые блюда. Та сказала, что у нее талант. И однажды предложила заняться ее гардеробом.

– Это не будет дорого. Я тебе из дешевой синтетики сделаю наряд, в котором можно хоть на прием к английской королеве, хоть на кинофестиваль в Каннах.

Так у них возникло сотрудничество, которое обе очень ценили. Все заметили, как изменилась Галя. Кроме, наверное, Андрея. Галя смотрела на свое скромное, простое лицо: на нем всегда усталое выражение. И что с этим поделаешь? Фигура нормальная, в платьях Инны вообще отличная. А в целом самая обычная женщина за сорок, каких на свете миллиарды. Ее главная особенность, отличие, привилегия – в том, что когда-то на нее посмотрел красавец Андрей. И не сразу, но привязался, решил, что лучшей жены не найдет. Купил кольца, повел в загс, а когда они проснулись после первой брачной ночи, ввел суровый порядок общения. Никаких лишних слов, о нежности нет и речи. Просто дом, порядок и безропотное, безусловное подчинение жены мужу. Галя это приняла, какие у нее оставались варианты. Значит, у Андрея такие представления о семье. В этом даже есть что-то очень строгое и надежное. Домострой. Но она, конечно, не могла скрывать от него, как скучает. Ужасно, постоянно скучает – и когда его нет, и когда он есть. Как благодарна ему за любой добрый взгляд, теплое слово. Как ждет прикосновения. Отражение в зеркале поплыло в предательских слезах. Галя быстро промокнула глаза салфеткой. Выглянула в окно, увидела, что Андрей все еще говорит с Яшей, и принесла из ванной тряпку и флакон с моющей жидкостью для стекол, чтобы протереть зеркало.

Оно висело на этом месте много лет. И вдруг качнулось под рукой, поехало и разбилось на мелкие осколки. Галя застыла в ужасе. Оцепенела, похолодела. И мысль была лишь одна: это к несчастью.

К тому моменту, когда во входной двери повернулся ключ мужа, она уже все убрала. Деревянную раму вынесла на балкон. Вышла к Андрею навстречу, посмотрела на него ждущим, неуверенным, тревожным взглядом. А он вдруг широко улыбнулся ей и спросил:

– Ты чего такая перепуганная?

– Зеркало разбилось в комнате. Я его мыла…

– Ну и отлично, – сказал Андрей. – Оно давно мне глаза мозолит.

– Плохая примета.

– Да ладно. Ты как бабка. Поздравляю с днем рождения. Вот, купил. Девки в магазине сказали – французские, модные.

И он протянул ей блестящую коробочку с духами. Галя покраснела от радости. Прильнула на мгновение к его груди, вдохнула запах, такой чудесный, такой дорогой и родной. Андрей отстранил ее и коснулся губами щеки. Их глаза встретились, и Галя прочитала в его взгляде вопрос: забыла ли она? Дело в том, что два дня назад Андрей не пришел домой ночевать. Это случается время от времени. Но в этот раз Галя переживала особенно остро. Когда он вернулся, она не могла себя заставить с ним говорить. Даже смотреть на него не могла. А сейчас… Да, конечно, забыла, сказали ее преданные глаза.

Ужин прошел спокойно. Андрей с аппетитом ел, много пил, односложно отвечал на вопросы. Галя в основном суетилась. Бегала в кухню, проверяла, как там выпечка. Потом принесла два подноса с горячими пирогами. Андрей ковырнул один, посмотрел начинку. Затем встал и взял со стола сигареты. Его лицо не изменилось после большого количества алкоголя. Оно никогда не меняло ровный, красивый, смугловатый цвет. Только глаза: они у него приобретали вдруг грозовой оттенок, становились темно-синими, мрачными, неукротимыми. И скулы твердели, как будто Андрей увидел вдруг опасность и подготовился к битве с ней. На самом деле опасностью становился он сам. Знал это и упрямо стремился к этому ощущению необъяснимого холодного бешенства, как другие люди стремятся к наслаждению.