В конце февраля корабли экспедиции достигли острова Фернанду-ди-Норонья, расположенного к востоку от побережья Бразилии. 10 марта они подошли к заливу Всех Святых, в глубине которого находился португальский город Сан-Салвадор-де-Баия. Здесь Дрейк хотел высадиться на берег и пополнить запасы дров и воды, но, посоветовавшись с Нуньо да Силвой, решил не рисковать: вход в залив обычно патрулировали сторожевые галеры, поэтому английские суда и их португальский приз отошли от побережья на приличное расстояние. Дальше генерал-капитан вел свою флотилию на юг, руководствуясь картой и указаниями да Силвы.

28 марта «Мэри» неожиданно пропала из виду, но, как пишет Флетчер, «на следующий день, 29 марта, она нашла нас снова — к ее и нашей несказанной радости: на ней находились 28 наших людей и лучшая часть всей нашей провизии, состоявшая из напитков; ее недолгое отсутствие породило много сомнений и грусти во всей команде».

В районе тропика Козерога бразильский берег резко поворачивает на запад. Учитывая это, Дрейк приказал изменить курс с южного на юго-западный, и 5 апреля, в три часа пополудни, впередсмотрящий заметил на горизонте полосу земли. На расстоянии трех лиг от берега лот показал глубину 12 саженей. «Люди устали после продолжительного перехода, — сообщается в отредактированной версии записок Флетчера, — всем нужен был отдых. Но вместо этого берег как-то внезапно скрылся из глаз, все заволокло густым туманом, наступила такая тьма египетская, что корабли потеряли друг друга из виду. Затем началась буря, вода и небо смешались: казалось, дно морское разверзается. Ветром нас несло к берегу, где, как казалось, были опасные отмели. В этот час мы возблагодарили судьбу за то, что она послала нам опытного кормчего-португальца… Благодаря ему мы успели вовремя повернуть назад, и только один из кораблей наскочил на мель, но благополучно с нее снялся. Он (Нуньо да Силва. — В. Г.) объяснил нам причину этой бури. Здесь, как и на африканском берегу, португальцы угнетают местное население, которое бежит от них вглубь страны. Они довели несчастных до того, что те отдались в руки демонов, в которых ищут защиты от португальцев. И это, конечно, так и есть. Напрасно в описании Магелланова путешествия говорится, что этот народ никаких божеств не знает, а живет по инстинкту природы; тогда пришлось бы признать, что он очень изменился за несколько десятков лет. Разница в том, что тогда, при Магеллане, это был еще свободный народ, который не имел никакого основания кому-либо мстить. Теперь, завидя корабли… они начинают бросать в воздух песок, отчего поднимается внезапно густой туман, потом — тьма, ветер, дождь, буря. Таким средством они губили португальские боевые корабли, армады, коих много разбилось у здешних берегов. Нам они не причинили много вреда, кроме того, что один из кораблей на несколько дней отделился от остального флота».

Участок побережья, возле которого на корабли флотилии обрушилась буря, прилетевшая из пампы, Флетчер обозначил на своей карте как Terra Demonum — Земля Демонов.

Во время шторма пропал «Кристофер». Кроме него исчезла из вида и «Мэри», капитаном которой в то время был Томас Дрейк. Впрочем, «Мэри» вскоре догнала флотилию, продолжавшую двигаться на юг. Утром 14 апреля суда подошли к низменному острову Исла-де-Лобос, лежащему к юго-востоку от Пунта-дель-Эсте, у входа в эстуарий Ла-Платы. Пройдя шесть или семь лиг вдоль побережья материка на запад, флотилия 16 апреля стала на якорь в заливе возле мыса, который Дрейк назвал Мысом Радости. Радость проистекала от того, что здесь к ним присоединился пропавший ранее «Кристофер».

Двигаясь дальше по эстуарию, англичане 19 апреля достигли залива Монтевидео, где обнаружили скалистый остров. На нем имелось огромное лежбище тюленей. Матросы и солдаты организовали охоту на этих животных — как ради их мяса и жира, так и ради их «толстых и губчатых шкур, из которых можно сделать очень хорошую прочную кожу». Тюленей убивали дубинами, нанося удары в нос. Спасаясь от людей, огромные животные стремительно бросались в воду, унося на спинах своих детенышей.

«20 апреля мы вошли в устье Ла-Платы, — читаем в том же документе, — и плыли вверх по реке около недели, пока глубина не упала до двух с половиной сажен. Эта маленькая экспедиция доставила всем большое удовольствие своим разнообразием. Однажды, вернувшись с берега, матросы рассказали, что видели на песке отпечаток ноги, которая не может принадлежать никому иному, как великану — так она велика: ширина ступни не меньше ее длины у европейца. Мы видели потом многих „великанов“ (патагонцев. — В. Г.), которыми заселен весь берег от устья Ла-Платы до самого Магелланова пролива. Это оказались добродушные и невинные люди. Они проявили столько жалостливого участия к нам, сколько мы никогда не встречали даже среди христиан. Они доставляли нам пищу и, казалось, были счастливы нам угодить. Чаще всего они приносили мясо страусов, которых здесь очень много, но съедобны только ноги, с остальных же частей тела трудно собрать мясо. Бегают эти животные так быстро, что туземцы не могут их поймать… иначе, как хитростью. Они заметили обычай страусов держаться стадом, когда те передвигаются гуськом. Во главе идет вожак, которого остальные слушаются. Если кто-нибудь уклонится в сторону, вожак его окликает или, если это не помогает, сам поворачивает в сторону, противоположную той, куда уклонился строптивец, и таким образом заставляет его выровнять линию. Заметив этот обычай, туземцы поступают так: один из них прилаживает на голову и на верхнюю часть тела страусовое чучело и затем, стараясь подражать движениям этих животных и нагибая голову, словно щиплет траву, нагоняет их стаю и примыкает к ее хвосту. Затем охотник начинает нарочно уклоняться в сторону, чем заставляет вожака изменять направление, как было сказано выше. Таким образом удается направить стадо к заранее приготовленной в ущелье между холмами или в лесу засаде, где дожидаются остальные охотники, мужчины и женщины, с собаками и со всевозможными орудиями: луками и стрелами, камнями, дубинами, сетями. Из всего стада при умелой охоте не удается уйти ни одному животному. Мясо высушивается на солнце и заготавливается на всю зиму».

Пройдя вверх по эстуарию около 20 лиг, корабли повернули назад и 27 апреля снова вышли в открытое море. В ту же ночь налетел еще один шторм, во время которого пропал флибот «Суон»; на нем находились Томас Даути и еще несколько джентльменов, отправленных туда в наказание за «непослушание».

Едва буря улеглась, Дрейк велел двигаться дальше на юг. Он исследовал побережье Патагонии между 36° и 47° южной широты в поисках удобной гавани, но ничего подходящего не нашел. 8 мая корабли снова угодили в шторм, во время которого от флотилии во второй раз отбился «Кристофер».

12 мая на 47° южной широты Дрейк велел стать на якорь в первом попавшемся заливе. Находившийся южнее мыс он назвал мысом Надежды (видимо, это современный мыс Кабо-Трес-Пунтас в Аргентине). На следующее утро на воду с «Элизабет» была спущена шлюпка, на которой генерал-капитан решил лично обследовать берег. Очевидно, тогда же к флотилии присоединился «Кристофер». Но неожиданно погода вновь испортилась, сгустился туман, а потом подул резкий ветер с юго-востока. «Мэриголд» понесло прочь от остальных кораблей, но его команде вскоре удалось стать на якорь недалеко от берега. В ту же ночь «Мэри», на которой находился Нуньо да Силва, и «Кристофер» были вынесены ветром и сильным течением в открытое море. Не смог противостоять буре и «Пеликан»: утром 14 мая его тоже отнесло с якорной стоянки в сторону.