Из всего разговора она уловила самое важное. Он не станет держать её взаперти и, вполне вероятно, что у жен шейхов есть свои развлечения, образ жизни… Данаб. Ей нужна Данаб! Да и изучение языка пора бы продолжить.

После прогулки по саду, где девушка всласть надышалась свежим воздухом и даже получила из рук Амира великолепную алую розу, её немного замутило, но значения этому не придала и, сославшись на слабость, поспешила в комнату.

Шейх не стал настаивать на своём присутствии и удалился по делам, предупредив девушку, что вернётся поздно.

Дарину же вырвало сразу, как только добежала до уборной.

— Да что же это, Господи?..

Села на пол и, облокотившись о стену, закрыла глаза.

Она не помнила такую реакцию на проклятые орехи. Да, были недомогание и отёки, но чтобы так выворачивало наизнанку… Нет.

— Госпожа! Ох, несчастье! Что с вами? — встревоженный голос Данаб прорезался в сознание сквозь мутную пелену и она бы рада ответить, что всё в порядке, но нет, ничего не в порядке.

Руки женщины обхватили девушку за талию и стали тянуть вверх, однако, подняться она так и не смогла, потеряв сознание.

* * *

Сдвинув брови, Амир просматривал результаты анализов и вскоре, поняв, что медицина не его конёк, поднял взгляд на лекаршу.

— Объясни мне.

— Эмир, в крови госпожи не обнаружено никаких посторонних веществ. Проверили на яд, как вы и сказали, но ничего не нашли. Судя по этим результатам, госпожа здорова и причиной недомогания является именно аллергия. Но… — женщина замялась, переступая с ноги на ногу.

— Что, Хатидже, говори же? — это «но» ему совершенно не понравилось и, похоже на то, что он таки стал размышлять в правильном направлении.

— Я не могу ничего утверждать, так как результаты…

— Хатидже! — терпение шейха было на пределе, ибо волновался он за Дарину сильно.

Что-то настораживало его и пугало.

Если она здорова, то почему потеряла сознание?

Ведь не может аллергия быть такой сильной. Или может?!

— У неё все симптомы отравления. Правда, токсинов в крови уже нет и госпоже, слава Аллаху, ничего не угрожает. Недомогание скоро пройдёт. Но есть такие вещества, которые уже через пару часов невозможно выявить в крови. Только если взять на анализ желудочный сок, но и с этим мы уже опоздали, ведь прошли сутки. Но, эмир… Кто бы посмел такое сотворить? Это же…

Жестом руки шейх оборвал робкую речь Хатидже и кивнул на дверь.

Облокотился локтями о стол и нервно запустил в волосы руки.

Очень некстати вспомнил слова старой служанки, за которые она была изгнана из его дома.

— О, великий эмир, ждёт тебя горе! Густые черные тучи сгустились над твоей головой! Первая твоя жена умерла, а будут ещё… Ещё три твои женщины погибнут страшной смертью! Лишь пятая останется с тобой на этом свете! — каркала старая ведьма, раскинув свои странные камни и водя по ними скрюченными пальцами.

Тогда он взбесился и велел ведьме больше не появляться в резиденции.

Но затем вспоминал эти слова каждый раз, как в его дом приходила смерть и забирала одну из дорогих ему женщин.

Лейла, Ирина, Айше… Если верить старой ведьме, будет ещё и четвёртая…

— Аллах! — одним резким движением он смахнул всё содержимое со стола на пол и вскочил со стоном раненого зверя.

За какие грехи такое проклятье на его голову?! Почему?!

— Амир, — в кабинет тихо зашла Данаб. Взглядом окинула разбросанные вещи и опустила глаза. — Наша госпожа пришла в себя и выпила бульон. Она хочет видеть тебя, но я не позволила ей вставать.

— Да, хорошо, — шумно выдохнул. — Я сейчас приду. А ты отправь Изар на первый этаж. Найди ей свободную комнату и проследи, чтобы она не выходила из неё. Ханаан к ней не пускай.

Женщина почтительно кивнула и даже улыбнулась уголками губ.

Что ж, она проследит. Да так, что эти две гадюки лишатся своих ядовитых жал!

* * *

— Не плачьте, госпожа. Вам нельзя тревожиться, ведь вы носите ребёнка, — Фатима робко коснулась руки девушки.

Служанке было искренне жаль Изар. Каждый, кто живёт в этом доме знал, кто здесь настоящая госпожа. И это не та, что носит наследника великой династии шейха.

Разумеется, за дурной характер многие не любили Изар. Но Фатима была девушкой неглупой и хорошо понимала, что нужно вставать на сторону победителя заранее.

Ведь ребёнок, которого приведёт на свет эта девушка перевернёт всё с ног на голову и в итоге, победа будет за его матерью.

— Он ей цветок подарил! Я видела в окно… Гулял с ней в саду и держал за руку. Склонялся к ней и целовал! Почему она?! Что такого в этой русской?! Она даже не уважает наши традиции! Перед садовником с непокрытой головой расхаживает и улыбается ему! Шармута! — Изар от злости покраснела и забегала по комнате, словно дикая кошка, которую заперли в клетку и теперь дразнят палками.

Фатима усмехнулась.

— Так используйте это против неё. Расскажите эмиру о неверной, — подала идею и, поклонившись, быстро покинула комнату, услышав где-то вдалеке громогласный голос Данаб.

Этой старой карге незачем знать, что у Изар появилась рука помощи. А то, чего доброго, выгонят прочь и плакали её мечты о тёплом местечке при матери наследника.

Как же она красива. Даже в таком «помятом» состоянии, бледная, осунувшаяся.

Амир прижался губами к горячему лбу девушки и тихонько зашептал ей на ушко, опускаясь нежными поцелуями по щеке, шее.

— Ты такая хрупкая, моя маленькая госпожа. Совсем ещё ребенок. Только я не дам тебя в обиду никому больше, слышишь? — остановился только у выреза на груди, пытаясь побороть адское желание, что заставляло согнуться от боли в паху.

Она не слышала. Спала крепко и сладко. А ему оставалось лишь охранять сон своей маленькой невольницы.

Видимо, Дарине стало жарко и она, что-то бормоча во сне, сбросила с себя одеяло.

И снова он любуется этим чудесным телом, что виднеется сквозь тонкую сорочку. Как же он любит эту сорочку! Жаль, она надевает её редко. А сегодня надела. Для него?

Амир хорошо изучил Дарину. Знал и чувствовал, когда ей что-то не нравится или, наоборот, приятны его прикосновения и иногда чересчур настойчивые ласки.

В последние дни девушка особенно терпеливо лежала под ним, пока он исследовал юное тело своими губами и языком. И он понял — это она не терпела. Наслаждалась. Ей нравится.

Как же сводят с ума мысли о том, что скоро она станет его и в этом смысле тоже.

Всё чаще он замечал в её глазах лихорадочный блеск и поволоку желания. Видел и сам медленно умирал самой сладкой мучительно медленной смертью.